Если веришь

«Куда бы я ни поехал, повсюду вижу разрушающие действия нищеты. Железнодорожные пути оглашаются жалобными воплями голодных детей, которым вторят тихие всхлипывания отчаявшихся родителей. Страна разваливается. Каждый день прибавляется по одному бездомному, кочующему с места на место человеку. Как эта самая большая нация на земле может позволить своим людям голодать, позволить себе не заботиться о них?»

На первой странице запись заканчивалась, и Мария перевернула страницу.

«Для тысяч людей, живущих лагерями по болотистым берегам озера Мичиган, зима 1892/93 года была безжалостно холодной. Тяжким многочасовым трудом этих людей возводились здания, которые, будучи построенными, вознесутся в облачное небо Иллинойса, словно шпили дворцов волшебной страны. Они мечтали о ней, и вместе с ними, как им казалось, мечтала вся страна.

Но подобно любой мечте, у долгожданной Международной Колумбийской выставки 1894 года были свои темные, кошмарные стороны. И подобно всем кошмарам, при безжалостном свете дня она оказалась отодвинутой в сторону и забытой.

Выставка открылась 1 мая, и каким великолепным было это открытие! На шестистах акрах зеленого оазиса поднялись дворцы с белыми колоннами. Весь мир взирал с благоговением на запад Американских Штатов. Выставка проработала шесть месяцев и закрылась. И великолепное белое чудо стало постепенно разрушаться.

Что же осталось, после того как волшебство закончилось? Сотни тысяч лишившихся работы, разуверившихся в жизни мужчин, женщин и детей кочуют по холодным, пустынным улицам Чикаго, прося подаяние, протягивая прохожим мятые оловянные кружки. Они стоят в бесконечных очередях за хлебом. Молодые матери с младенцами на руках ночуют в открытых дверных проемах под сырыми газетами.

Никогда еще в этой стране разрыв между прогрессом и нищетой не был так чудовищно велик, как в эти дни. Мы находимся в тисках экономической депрессии, плотоядной и ненасытной, пожирающей саму нашу жизнь. Мы приносим ей в жертву наших детей, наше будущее. И, похоже, что никто не обращает на это внимания...»

Марию потрясло написанное. Она, конечно, слышала о депрессии, охватившей страну, но она не представляла себе, что все так ужасно. Ей стало страшно за детей, не имеющих пищи и крова.

Она даже не предполагала, что его заметка могла так ее разбередить. Более того, она рассказала ей о человеке, который ее написал. В ней размышления не беззаботного бродяги, а человека, знавшего не понаслышке, что такое трагедия, горе и отчаяние. Вместе с тем в ней чувствовалась вера в то, что мир можно изменить, и присутствовала надежда на спасение.

Ее автор верил в любовь.

Мысль о любви заворожила Марию. Оказывается, за нагловатой ухмылкой и напускной бравадой скрывался настоящий Бешеный Пес, или как там его звали на самом деле, и он привлекал ее так, как бабочку привлекает пламя.

Она сложила блокноты стопкой и положила их в нижний ящик, а мешок сунула под комод, затем стала перестилать постель.

Быстрыми заученными движениями она сняла мятые простыни и отбросила их в сторону. Постелив нижнюю простыню, она стала ее разглаживать. Вдруг она услышала звук шагов и замерла.

В открытой двери промелькнула тень.

Бешеный Пес стоял на пороге в своих грязных черных ковбойских сапогах и махровом полотенце, обмотанном вокруг пояса. Больше на нем ничего не было.

– О Боже... – вздрогнула Мария и уронила на постель вторую простыню.

Он улыбнулся. В тени его зубы казались особенно белыми.

– Вот так сюрприз... – Слова застряли у нее в горле.

– Приятный сюрприз, – уточнил он.

– Добрый вечер, – с большим трудом выдавила она. Она смотрела на него, не в силах оторвать глаз от его соблазняющего, хищнического взгляда и, чувствуя, что теряет самообладание. Все вопросы, касающиеся его, ее, их обоих, промелькнули в голове с такой скоростью, что у нее закружилась голова. Ей показалось, что его слова «Наша близость могла бы стать лучшим моментом в вашей жизни» висели в воздухе, словно он только что снова их произнес.

– Давайте я вам помогу, – встал он по другую сторону кровати. Чистая накрахмаленная простыня призывно лежала между ними. Мария пыталась сосредоточить внимание на постели, только на постели. Но куда бы она ни повернулась, она видела плоский мускулистый живот и мягкие курчавые волосы на груди. В воздухе стоял запах щелочи, смешанный с запахом мужчины и дыма.

Он наклонился в ее сторону. Длинная мокрая прядь светлых волос упала ему на глаза. Он так потрясающе красив, что она не могла оторвать от него взгляда. В уголках серых глаз собрались мелкие морщинки, более глубокие – от неизменной на его лице улыбки – обрамляли губы. Чисто выбритый подбородок привлекал силой и мужественностью.

Он еще больше подался вперед, не переставая улыбаться. Она вздрогнула и опустила глаза. А он продолжал разглаживать простыню призывными, кругообразными движениями.

Мария следила за ним, завороженно глядя на движения его загорелой руки, поправляющей белую простыню. Но вдруг очнулась. Что она делает? Выпрямившись, она отвела упавшие ей на лицо волосы.

– Ну вот. Все готово.

– Спасибо.