Если верить Хэрриоту…

Только на двадцатый день я второй раз увидела котенка. В тот день вернулась Света — уже студенткой. И, конечно, захотела немедленно посмотреть на своего «сынулю Мейсона».

Сразу было видно, что это породистый котенок. У детей Эстер большие уши торчали на макушке, а длинные хвосты свидетельствовали о том, что и отец и мать не знали, что такое «порода». У Люськиного пепельно-серого, с еле заметными темными полосками на лапках котенка ушки были крошечные, чуть завернутые, как у щенков, посаженные низко, а короткий хвостик торчал аккуратной морковочкой. Он щурил светло-голубые глазки и лежал в ладонях, как игрушечный.

Восторг Светы быстро угас.

— Ну какой же это Мейсон? — воскликнула она. — Это же кошечка!.. Ну ничего, будет Сантаной!

Окрещенного котенка положила обратно на постельку.

Малышка росла не по дням, а по часам. Молока у пышнотелой мамаши было вдосталь, и то, что должно было делиться на троих, доставалось одному. Кроме того, Люська оказалась замечательной охотницей — она носила Сантане мышей в ужасающем количестве. А однажды приволокла крысу. Когда ее положили рядом с котенком, мы с тетей ужаснулись — длиной они обе, кошечка и крыса, были одинаковыми, крыса даже выигрывала за счет хвоста. Но Сантана, не раздумывая, вцепилась в материнскую добычу зубками…

Когда она наконец выкатилась раздутым шариком поиграть, я первая заглянула в «гнездо» — посмотреть, сколько от крысы осталось. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что от огромной крысы остались только хвост да обмусоленная задняя лапа. Все остальное как-то уместилось в маленькой Сантане.

После того как кошечка перестала прятаться от мира, ее мать тоже стала более общительной. Если вначале она отчаянно гоняла от себя котят Эстер, то теперь ее словно подменили. Не раз и не два мы видели, как Люська, лежа на ковре, кормила Сантану, а сбоку к ее соску присоседился Буян и тоже жадно сосал. Другой раз она же вылизывала кого-то из чужих котят.

Два семейства слились в одно. Теперь вместе они воспитывали котят, вместе обедали и отдыхали.

Эстер долго не удавалось поймать крысу — она все больше специализировалась на мышах, в то время как Люська носила исключительно этих серо-бурых мощных тварей. Но однажды повезло и Эстер, хотя, если вспомнить о последствиях…

Котята уже пробовали играть друг с другом в охоту, и кошка решила, что настала пора приучать их к живой добыче. И вот как-то вечером, когда мы всей семьей сидели у телевизора и, затаив дыхание, следили за переживаниями Марианны, отчаянно пытавшейся завоевать доверие своего вновь обретенного сына, а котята возились на ковре в середине комнаты, негромко стукнуло окно и послышалось тихое призывное мурлыканье.

Минуту спустя в гостиную вошла гордая и довольная собой Эстер. В зубах ее болталась огромная крыса — задние лапы зверя волочились по полу.

— Фу, эту гадость еще в комнату приволокла! — поморщилась тетя.

Котята с веселым писком бросились навстречу матери, и Эстер выложила перед ними добычу. Потом отошла и повелительно мявкнула, приказывая котятам подойти и познакомиться.

Крыса была огромным матерым самцом с голой мордой. Котята разом струхнули и осторожно закружили рядом, не смея подойти. Наконец Буян набрался храбрости и осторожно тронул трофей лапой…

И тут крысун пришел в себя и встал. Оказывается, он был только чуть придушен и лежал в обмороке, но, пока котята набирались храбрости, очнулся.

Оглядевшись и увидев себя в окружении аж шести кошек, он понял, что попал в беду и бросился бежать.

Тетя с визгом мгновенно оказалась с ногами на диване. Я из чувства солидарности последовала за нею, но не испугалась — крыс я не очень-то боюсь. Мне больше было интересно, что происходит.

По квартире под всхлипывания и причитания Марианны из угла в угол носился до полусмерти перепуганный крысун, а за ним бегали все наши кошки. Первой мчалась Эстер, видимо, подгоняемая досадой на себя за то, что перестаралась и недодушила зверя. За нею, стараясь не отстать от матери, спешили все три котенка, за ними — Люська, а уже за нею бегал с туристским топориком мой дядя, собиравшийся зарубить «эту тварь». И самой последней, вечно опаздывая, ползла Сантана. Она еще не могла как следует ходить, вернее, не умели ходить ее передние лапы, и она толкала перед собой голову, как тачку.

Этот караван описал по квартире два полных круга, прежде чем крысуна загнали в угол и дядя, ругаясь на лезущих под топор кошек, зарубил его. Потом труп отдали котятам, и они долго играли с ним там же, на ковре, к ужасу тети.

Эти приключения двух охотниц за домашними грызунами не могли не сказаться на популяции крыс не только в наших сараях, но и в окрестных. Соседи перестали стучать палками по дверям сараев, прежде чем войти, — теперь можно было не бояться, что, переступив порог, наткнешься на тварей с горящими в полутьме оранжевыми глазами. Наши кошки-крысоловки постарались.

Однажды тетя подозвала меня с заговорщическим видом: