Если вы дадите миллиардеру невесту

— Да, — говорю я, и по моему лицу расползается ухмылка, отражающая его заразительное волнение. — Думаю, да.

ГЛАВА 4

КЭШ

Я застонал, открыв глаза от солнца, проникающего в окно.

Голова раскалывается от боли, вызванной тем, что вчера вечером я выпил слишком много виски. Раньше я веселился до рассвета, спал несколько часов и просыпался как новенький. Теперь же, стоит мне выпить пару рюмок, и я чувствую себя так, будто меня сбил самосвал, а последствия остаются на несколько часов.

Когда я двигаюсь в кровати, чувствую теплое тело, свернувшееся у меня за спиной, что странно, ведь я никогда не приглашаю никого к себе в квартиру или в гостиничный номер.

Женщины, с которыми я спал, знают мои условия — одна ночь, без обязательств и никаких заблуждений о долгосрочных обязательствах. И я всегда ухожу до того, как они проснутся.

Оглядываюсь и у меня перехватывает дыхание, когда я вижу Эверли, лежащую рядом со мной. Темные локоны разметались по подушке, полные губы слегка приоткрыты, а сама она крепко спит.

Последний раз я видел ее через несколько недель после окончания школы. Ее родители только что развелись, и она рано уехала в колледж. Мы с Тео отвезли ее в аэропорт, и как бы мне ни было неприятно видеть ее отъезд, я сказал, что у нее будет приключение всей жизни.

— Черт, — бормочу я.

Лежу в одной постели с сестрой своего лучшего друга и не могу вспомнить, что произошло после того, как мы покинули пиано-бар прошлой ночью.

Это плохо. Очень плохо.

Отстраняюсь от нее, убирая руку с моего бедра, чтобы встать. Я замираю, когда она вздрагивает, испуская тихий стон, но через несколько секунд ее дыхание выравнивается.

С облегчением нахожу свой телефон на тумбочке и разблокирую его. На лбу выступает холодный пот, когда я вижу, что заставка сменилась на фотографию Эверли и меня, сидящих на заднем сиденье ярко-розового кадиллака.

Перед свадебной часовней.

На ней приталенное белое свадебное платье, дополненное короткой фатой и туфлями на высоких каблуках. На коленях у нее лежит маленький букет нарциссов, и она улыбается в камеру. Мои руки обхватывают ее талию, и я с нежностью смотрю на нее сверху вниз.

Ни хрена себе.

Я провожу рукой по лицу и замираю, когда прохладный кусок металла касается моей кожи. На безымянном пальце появляется тяжесть, и мой взгляд переключается на тумбочку, где лежит свидетельство о браке, подтверждающее мои подозрения — мы с Эверли поженились.

В голове начинают мелькать воспоминания о прошлой ночи.

Эверли смеется, просматривая стеллаж со свадебными платьями в бутике, расположенном в «Премьер». Священник в костюме Элвиса читает нам клятвы. Я несу Эверли через порог нашего гостиничного номера.

Я смутно помню, как заказывал еду в номер. После ужина из чизбургеров, картофеля фри и молочных коктейлей мы посмотрели несколько повторов «Теории большого взрыва» в постели и заснули, обнявшись.

На мне все еще белая рубашка на пуговицах и трусы-боксеры, и я вздохнул с облегчением, когда, взглянув на Эверли, увидел, что она в лифчике и трусиках. Единственным предметом одежды на полу, похоже, было ее платье.

Единственное, что могло бы усугубить ситуацию, — это секс.

Провожу пальцами по волосам и думаю о том, в каком беспорядке мы оказались. Я натворил много глупостей, но эта — самая лучшая.

Тео убьет меня, когда узнает, а я даже не хочу представлять, как отреагирует Эверли, когда проснется и поймет, что замужем за парнем, которого она называла Казановой. Я могу разбудить ее, чтобы рассказать о случившемся, но лучше дать ей поспать.

А пока я воспользуюсь услугами уборки номеров мирового класса «Премьер» и закажу для нас какую-нибудь еду. Надеюсь, ее любимый завтрак облегчит шок, когда она проснется от неожиданности.

— Кэш Стаффорд, где ты? — яростный голос Эверли разносится по коридору.

Я не отвечаю, продолжаю есть свою кашу с акаи. Невозможно предугадать, что произойдет, когда она найдет меня, так что я могу наслаждаться тем, что вполне может стать моей последней едой.

Когда она врывается в комнату, гостиная наполняется звуком ее босых ног по деревянному полу. Ее волосы собраны на макушке в свободный пучок, а одета она в то же белое платье, что и вчера вечером.

— Доброе утро, Эв. Как спалось?

Я засовываю в рот кусочек банана.

— Прекрати это дерьмо, Стаффорд. Не хочешь объяснить?

Она протягивает руку, вставляя мне в лицо массивный бриллиант на пальце.

— Это кольцо.

В памяти всплывает воспоминание о том, как я попросил менеджера ювелирного магазина на втором этаже «Премьер» показать нам эксклюзивную коллекцию колец, которую они держат под замком — одно из многочисленных преимуществ моей семьи, владеющей отелем.

Пятикаратный бриллиант грушевидной формы обошелся мне в двести тысяч долларов, но мне показалось, что он был создан специально для нее, поскольку идеально подошел к пальцу.

Возможно, я переборщил, но в том состоянии, в котором находился, мне нравилась мысль о том, что Эверли будет ходить с огромным камнем на пальце, и тогда не останется никаких сомнений, кому она принадлежит.