Эсминцы и коса смерти. Том 1

Когда они отвалили от баржи, пошел довольно сильный дождь, небо потемнело от туч, и ночь сделалась почти настоящей, и совсем не белой. А мотор лодки натужно гудел, чихал и кашлял, но не особо хорошо тянул посудину по поднявшимся волнам. Мощности движка явно не хватало. Они старались идти носом к волнам, но всякий раз море снова норовило развернуть лодку бортом. Потому обратный путь занял гораздо больше времени. Когда они уже подходили к границе, дождь опять прекратился, а небо начало быстро светлеть. К тому же, с севера, с финского острова Килписаари начал светить прожектор. Пограничные катера тоже рыскали вдоль водной границы, включив свои прожектора. Видимо, стрельбу, все же, кто-то услышал.

На подходе к границе моторку заметили, и за ними все-таки увязался финский пограничный катер. И так просто от него было не оторваться. Он почти догнал моторную лодку уже у нейтральной воды. Но, когда казалось, что финны вот-вот их настигнут, впереди показался силуэт эсминца. Боевой корабль, светя прожектором, полным ходом шел наперерез финскому катеру, своим корпусом отсекая от него моторную лодку. Финны вынужденно прекратили погоню. Им не оставалось ничего иного, как убраться обратно на свою акваторию. Попав в кильватерную струю эсминца, лодка раскачалась и начала зачерпывать бортами воду, но «Яков Свердлов» уже сбавил ход и, выполнив циркуляцию, лег в дрейф в паре кабельтовых, поджидая моторку.

На борту их поприветствовал сам командир корабля. Оказалось, что лодку давно заметили сигнальщики с марса фок-мачты, и корабль шел специально к ним навстречу. Лебедев сразу же попросил передать шифрограмму в штаб флота. В ней было всего три слова: «Морской лис пойман». Добытые пакеты он уговорил положить Малевского в командирский сейф вместе с трофейным «Люгером» и финскими деньгами. Начальнику радиорубки, старлею Габаряну, который, несмотря на ночное время, околачивался рядом с момента их возвращения на эсминец и предлагал убрать добытые пакеты с разведданными к нему в сейф, Лебедев совсем не доверял.

Березина, Степанова и Полежаева, едва те поднялись на эсминец, сразу обступили вахтенные матросы и начали расспрашивать, как прошла разведка. Но Лебедев запретил разглашать подробности. Сам он коротко пересказал произошедшее лично Малевскому с глазу на глаз. Он не был обязан делать и этого, потому что разведчики перед моряками не отчитываются, а лишь перед собственным начальством. Но Лебедев посчитал, что командир корабля, который, фактически, только что спас их от финских пограничников, имеет право знать, что же случилось на самом деле.

Лебедев улегся в кают-компании на диван и долго не мог заснуть. Возбуждение после происшествия со стрельбой и погоней не отпускало его, а мысли вертелись в голове волчком и не давали ему покоя. Он думал о разведке и разведданных. О том, что высшему руководству СССР, на самом деле, многое было известно перед войной. Разведывательное управление Генштаба, которое в это время именовалось пятым управлением Красной армии, регулярно обращало внимание на подготовку немцев к войне.

Александр Евгеньевич хорошо знал, что уже с марта о военных приготовлениях Германии начала поступать разведывательная информация. И подготовка к войне с советской стороны велась. Да и про примерные сроки начала войны тоже было известно. Только вот, до последнего не верили высшие руководители, что Гитлер решится пойти ва-банк и начать войну на два фронта и, не покончив с Англией, напасть на СССР. Хотя лично Жуков, назначенный постановлением Политбюро от 14 января начальником Генерального штаба и вступивший в должность с первого февраля 1941-го года, делал все, что мог, хотя опыта подготовки к подобной войне у него и не было. Но у кого такой опыт тогда был? Жуков, например, разработал План прикрытия на случай войны и постепенно выводил войска из внутренних округов к западным границам. К началу войны некоторые армии успели по этому плану доотмобилизоваться и получить все необходимое для боевых действий, а некоторые — нет. Но тут, скорее, виноват был не сам Жуков, а царящий повсеместно бардак.

Именно Жуков, руководивший Генштабом, увеличил состав приграничных дивизий до 12 тысяч бойцов, чтобы, в случае начала боевых действий, эти дивизии смогли противостоять вражескому вторжению, не дожидаясь мобилизации. Они должны были быстро подняться по боевой тревоге и развернуть боевые порядки. И эти приграничные дивизии имели задачу сдержать первый удар врага, чтобы, согласно планам прикрытия, вторые эшелоны войск и механизированные корпуса успели занять запланированные для обороны рубежи.