Эссе

И вот, в самом начале своего дневника девочка ведет себя в точности как художник, при помощи своих выразительных средств приступая к завоеванию мира, отвергнувшего ее. Надеясь поначалу уговорить и привлечь к себе отца изображением своей тоски, расстроенная безуспешностью попыток вновь обрести его, она мало-помалу начинает считать разлуку наказанием за ее собственную неполноценность. Она все более подчеркивает те черты, которые отличали ее с детских лет и навлекали на нее гнев отца. Дневник превращается в исповедь, признание ее неспособности соответствовать тому образцу совершенства, каким был для нее утраченный отец.

С первых же страниц дневника заявляет о себе конфликт между прежним, незрелым существом, глубоко привязанным к отцу, и многообещающей, неведомой личностью, которую она создает. Это борьба между реальным и идеальным, уничтожающая борьба, которую большинство людей бесплодно ведет до конца своих дней, не в силах понять ее значение.

Спустя два года после того, как был начат дневник, в нем появляются следующие строки: «Quand aucun bruit ne се fait entendre, quand la nuit a recouvert de son sombre paletot la grande ville dont elle me cache l''eclat trompeur, alors il me semble entendre une voix myst'erieuse qui me parle; je suppose qu’elle vient de moi-m^eme car elle pense comme moi… II me semble que je cherche quelque chose, je ne sais pas quoi, mais quand mon esprit libre d'egage des griffes puissantes de ce mortel ennemi, le Monde, il me semble que je trouve ce que je voulais. Serait-ce l’oubli? le silence? Je ne sais, mais cette meme voix, quand je crois etre seule, me parle. Je ne puis comprendre ce qu’elle dit maisje me dis que Ton ne peutjamais ^etre seule et oubli'ee dans le monde. Car je nomme cette voix: Mon G'enie: mauvais ou bon, je ne puis savoir…»[2].

Еще более поражает место в этом же томе, начинающееся словами: «Dans та vie terrestre rien n’est chang'e…»[3]. Перечисляя далее мелкие события, которыми наполнена эта ее земная жизнь, Анаис добавляет:

«Dans la vie queje mene dans l’infini cela est different. L`a, tout est bonheur et douceur, car c’est un r'eve. L`a, il n’y a pas d’'ecole aux sombres classes, mais il ya Dieu. L`a, il n’y a pas de chaise vide dans la famille, qui est toujours au complet. L`a, il n’y a pas de bruit, mais de la solitude qui donne la paix. L`a, il n’y a pas d’inqui'etude pour l’avenir, car c’est un autre r^eve. L`a, il n’y a pas de larmes, car c’est un sourire. Voil`a l’infini o`u je vis, carje vis deux fois. Qand je mourrai sur la terre, il arrivera, comme il arrive a deux lumi`ers allum'ees `a la fois, quand l’une s’'eteint l’autre rallume, et cel`a avec plus de force. Je m’'eteindrai sur la terre, maisje me rallumerai dans rinfini…»[4].

Порой она не без иронии называет себя «ипе etoilique» — «одержимой звездами»; это слово она придумала сама, почему бы и нет, если, как она говорит, существует слово «lunatique», то есть «лунатик, одержимый луной»? «Сегодня, — пишет она, — я очень бледно описала lepays de merveilles o`u топ esprit 'etait. Je volais dans ce pays lointain o`u rien n’est impossible. Hier je suis revenue, `a la r'ealit'e, `a la tristesse. II me semble que je tombais d’une grande splendeur `a une triste mis`ere»[5].