Эссе, статьи, рецензии

Есть актеры, пришедшие в искусство «от земли», «от времени», «от общества», «от знакомого театра», а есть - «из ниоткуда с любовью». Странное это племя, точно призраки или привидения, и замедленными шагами марионеток рока проходят они свое жизненное поприще. Они прославляются мгновенно. Бывает, что их вдруг перестают снимать, неизвестно почему (могу напомнить нашего давнего Овода, немыслимого красавца Олега Стриженова). С ними вообще мало происходит понятного и объяснимого. Так что Фандорин для Меньшикова - это было бы хорошо, это еще один шаг в тумане национальных грез, еще одно «зеркало для героя», которого нет и который есть.

Современники, любя Меньшикова и его фантомного героя, начинают уважать сами себя и что-то понимать о ценности отдельного человеческого существования. Сказать, что нет в этой отдельности, вызывающей массовый интерес, никакой печали, не берусь. При всем моем восхищении его творчеством, Меньшиков для меня - пришелец из другой галактики. Он и играет чаще всего таких пришлецов, которые метеорами пронзают окружающее пространство, проездом из ниоткуда в никуда, к вящему несчастью свидетелей сего трагического падения. В 1999 году о нем вышла книга. Продираясь сквозь высокопарные благоглупости этого сочинения в четыреста страниц, читатель с удивлением может обнаружить, что герой книги не беседовал с ее автором. Но дело обстоит еще хуже. Он ее даже не читал. Можете вы себе такое представить? «Да я посмотрел, там на обложке написано - Олег Меньшиков, заслуженный артист России… Я не заслуженный артист России, все вранье. Ну, значит, и остальное не лучше».

Действительно, из-за бюрократических несуразиц (Меньшиков не работает в стационарном театре и некому его «выдвинуть») официального звания у него пет. Фыркнул как-то: «Ну и ладно, подумаешь… пускай им будет стыдно».

На руке - ясная, глубокая, длинная-длинная линия жизни.

Соблюдает православные обряды.

Железная воля.

Раздражителен и нервно подвижен в высшей степени.

Любит гостиницы… все, коридор закончился, наш герой входит в свой номер. Дверь закрыта. Просьба не беспокоить.

Меньшиков Олег Евгеньевич

© Татьяна Москвина, Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. II. СПб, "Сеанс", 2001 г.

Как положено истинному романтическому герою, взлелеянному авторским вымыслом, он обязан появиться в конце сложноподчиненного предложения, точно в конце гостиничного коридора, войти в зеркало и выйти из него, продолжая свой призрачный фатальный путь не то один, не то уже вдвоем. Олег Меньшиков. Герой. Модель для сборки: очи черные 2 штуки, зубы белые 32 штуки, баритон, прочее в ассортименте. Самый знаменитый и высокооплачиваемый актер поколения, национальный любимец, не имеющий в своих чертах никакого специально-национального отпечатка. Звезда, обязанная и обреченная вызывать к жизни вещество Мечты и увенчанная славой настолько, что невольно думаешь, не замешался ли тут старина der Toiffel и не взял ли чего у нашего героя в обмен на свои дары.

До начала девяностых годов такие подозрения безосновательны: советский кинематограф взял О. М. как модель положительного молодого человека, и принц Греза был опознан публикой сразу. Сверкнув нервическим напряжением в эпизоде Родни, он сыграл легкокрылого Костика в Покровских воротах, телефильме, где стал идеальным воплощением чистой водевильной тональности и песней о человеческой молодости. Явившись во всеоружии бесспорных профессиональных умений, О. М. заключал в себе некоторую тайну происхождения, некую ирреальность, развернувшуюся затем в сюжете его творческой судьбы полной мерой.

Человек ниоткуда. Таких не бывает. Нездешний вечер, зеркало для героя, ловящее блики далеких небесных огней, мелодия из тех, что напеваешь во сне и никогда не слышишь наяву. Даже цепь конкретных ролей подобралась особая, со странностями: никогда у героя О. М. не будет своего дома, нормальных родителей, жены и детей.

В представление драмы Бытия этот герой приходит один, с неизвестной целью. Так миловидным призраком в черном пальто зачем-то появился он в Полетах во сне и наяву, походя унизил героя Олега Янковского - дескать, дальше действовать будем мы - и делся куда-то. В картине По главной улице с оркестром, напротив того, дружелюбно поговорил с героем Олега Борисова, будто принимая от него некую эстафету, но тоже проездом из ниоткуда в никуда. Не испытывающий никаких видимых затруднений при погружении в тот или иной авторский мир, О. М., однако, не "перевоплощается", а либо воплощается, либо нет - и в этом последнем случае нас ждет печальное превращение. Вместо отточенного, как нож, героя мы увидим бледное привидение, застывшее с недоуменным выражением непроницаемых для света глаз. В Моем любимом клоуне или Лестнице он не "играет плохо" - он попросту перестает быть. И если бы однажды этот актер исчез со всех копий фильмов с его участием, оставив лишь силуэт пустоты и список премий, - это не вызвало бы удивления.