Эссе, статьи, рецензии

Но ведь есть у нас и другие герои, скажете вы. А как же! "72 метра", режиссер Хотиненко. Полная подлодочка классных мужиков - и прямиком в Небесную Россию. Там они нужнее. Хотиненко не диссидент, не бунтарь. Он с удовольствием взял патриотический подряд, но у нас который год на фабрике грез забастовка: лезет мама-жизнь, и все путается и мешается. Ни грез настоящих, ни правды подлинной нет. Все то же самое очень странное кино. Понятна и выигрышна позиция тех, кто не думает о массовом зрителе, понятен Сокуров, понятна Муратова.

А те, кто думает о массах, - понимают ли, кому служат? Хороши ли массовые представления о труде, о морали, о любви, о долге, о вере? Ваши возлюбленные зрители, юноши с пивом, которых вы хотите заманить в кинотеатры, - полюбуйтесь, как они ведут себя, как и о чем говорят. Ладно, прогнетесь вы перед ними, покажете и расскажете на понятном им языке свое первобытно-общинное кино, и они отдадут вам свой рубль. А может, справедливее было бы, если бы они дали вам по голове?

На этом фоне лишенный художественных достоинств "Ночной дозор" свидетельствует о больших подвижках в идеологии нового кино. Герой "Ночного дозора" делает гадости без удовольствия. Кроме того, он служит некоему сложному балансу Света и Тьмы и не лишен смутной и едва различимой, но отчетливо-нравственной рефлексии. Даже сама идея о том, что в мире все-таки есть Свет - уже крупная победа в нашем кино. Вдобавок на роль героя позван задумчиво-интеллигентный петербуржец Хабенский. Положим, играет он неважно, однако сам тип его, артистическое существо, натура - все-таки не примитив, и глаза, хоть пустоватые и растерянные, но не кукольные, не стеклянные. Это уже не обожествление массового криминала, а слабая попытка найти Героя. Давно пора: вот на ТВ который год бьются на стороне света Каменская, Турецкий, питомцы Мухомора и Леха Николаев. Иссякает богатырская сила, подмога нужна, срочно!

Много потерь несет с собой игра на понижение: так, обслуживание масс привело к предельной демократизации актерского типажа. Есть кому играть киллеров, наркоманов, проституток, бомжей, продавцов, солдат, милиционеров… И это хорошо. А вот с царями, графами, офицерами, светскими дамами, профессорами, учеными, поэтами и прочими элитарными типами - беда. И лиц интересных все меньше, и голосов запоминающихся; раньше-то, бывало, по одному слову угадываешь - о, это Яковлев, о, Евстигнеев… Так что в итоге? В итоге вот что: когда и думать не думали о том, что нужно массам, а ставили перед собой сложные, вдохновляющие и красивые задачи, искали истину, служили идеалу, поклонялись гармонии, размышляли о законах творчества, изучали высокие образцы, уважали человеческий гений, тогда у прилежных работников после долгих трудов в избранном виде искусства, случались дивные творения.

Массовый человек сам себя не обожает и от обожествления собственного убожества окончательно затоскует и тронется умом: как, есть только я, ничтожный - и это все? И ничего, что превышает меня: Ужасно! Вот потому-то массы и ездят смотреть развалины Колизея, а не блочные пятиэтажки, которые когда-то для масс были построены. И смотрит массовый человек в печали своей на творцов искусства: увлеките, возвысьте, поманите… А творцы на изготовку - чего изволите?

А что он, злосчастный, может изволить… Ну, сто пятьдесят и "Мурку", что ли.

Дневник Фаины

Рената Литвинова попробовала себя в режиссуре, сняв фильм "Богиня: как я полюбила". Что получилось?

Фильм Ренаты Литвиновой "Богиня: как я полюбила", где Литвинова выступает как тотальный автор - сценарист, режиссер, актриса, вышел в широкий прокат. Его увидят посетители кинотеатров более чем тридцати городов страны, и везде Литвинова собирается побывать, раскланяться со своими поклонниками - на Севере и в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке: С авторским кино обычно такого не бывает. Но тут случай уникальный: наша гламурная звезда, любимица фотографов и модельеров, одновременно и своеобразный художник, с туманно-колеблющейся, универсальной одаренностью, не соответствующей никаким узкопрофессиональным рамкам. Ее фильм - обаятельная и бесстрашная попытка лирической дешифровки личного кода, опыт самопознания. Глупо приставать к нему с обычным тупопрофессиональным инструментарием критика - перед нами не правило, а исключение.