Родные, как правило, откладывают для нас некоторую сумму денег, которую нам не отдают, а берегут на тот случай, «если с нами что-то случится», но они забывают, что в этой жизни с нами все время что-то случается, и мы ежеминутно умираем так же, как умрем однажды.
О поведении
По утрам не сбривать себе усики-антенны.
Чтить движение. Избегать школ.
Не смешивать знание приобретенное и знание врожденное.
Важно только последнее.
Подобно хорошенькой женщине, следить за своей «линией» и за своим исподним. Но я говорю не о них.
Становиться другим, чтобы принимать на себя удары (Лепорелло).
Когда Аль Брауну говорили: «Вы не боксер, вы танцор», — он смеялся. И выигрывал.
Не обращать внимания на неточности, которые про нас печатают. Они нас охраняют.
Являть собой постоянный вызов целомудрию. Опасаться тут нечего. Это постоянно происходит со слепыми.
Мы либо судьи, либо обвиняемые. Судьи сидят. Обвиняемый стоит.
Жить стоя.
Помнить, что шедевр свидетельствует об извращенности ума. (Расхождение с нормой). Превратите его в действие. Общество это осудило бы. Впрочем, так обычно и происходит.
Находиться в оппозиции по отношению к тому, что называют авангардом.
Торопиться медленно.
Бежать впереди красоты.
Сначала найти. Потом искать.
Оказывать услуги, даже если это нас компрометирует.
Компрометировать себя. Заметать следы.
Уходить с бала с легким сердцем.
Кто на обиду обижается, тот сам обидой заражается.
Понимать, что иные наши враги являются нашими истинными друзьями (вопрос уровня).
Избавляться от привычки быть в плохом настроении.
Плохое настроение — наихудший из смешных недостатков.
Не бояться быть смешным относительно смешного.
Быть божьим даром. Не пугать себя с яичницей.
Смотреть на неудачи как на везение.
Неудача в одном деле подталкивает к новому делу.
Некоторая глупость необходима. Энциклопедисты стоят у истоков того ума, что является наивысшей формой глупости.
Не замыкать круга. Оставлять его открытым. Декарт замыкает свой круг. Паскаль оставляет открытым. Победа Руссо над энциклопедистами, замыкающими круг, в том, что он оставил свой открытым.
Наше перо должно быть маятником экстрасенса, способным вернуть к жизни атрофированное чувство, помочь чувству, которое почти угасло, и тому, что действует безупречно. (Истинное «я»).
Не прятаться от самого себя в поступки.
Достичь такого состояния, когда душевная потенция столь же очевидна, как и потенция сексуальная.
Уничтожить в себе критичность. В искусстве давать себя убедить только тому, что неизгладимо впечатляет сексуальность души.
Тому, что вызывает моральную эрекцию, мгновенную и безотчетную.
Никогда не ждать вознаграждения, блаженства. Низменным волнам противопоставлять волны возвышенные.
Ненавидеть одну только ненависть.
Несправедливое обвинение — наивысший дворянский титул.
Выражать свое неодобрение всякому, кто требует или допускает уничтожение другой расы.
Понимать, что наши судьи не имеют ни малейшего представления о том, как работает наш механизм, и списывают все на счет капризов.
Для бессознательного быть лишь помощниками.
Делать половину работы. Остальное сделается само.
Если наше бессознательное застопорилось — не упорствовать. Не думать. Делать что-нибудь руками.
Избегать что-либо придумывать, поскольку внутренняя работа зависит от воздействия внешних оккультных сил.
Воспринимать метафизическое как продолжение физического.
Знать, что наши творения обращены только к тем, кто излучает волны той же длины.
Противоречить себе. Повторяться. Исключительно важно.
То, что важно, не может быть узнаваемым, потому что не соотносимо ни с чем, уже знакомым.
Как огня бояться затабуированности. Табу будет
Написанные числа обращены к низшему уровню понимания. Учтивость поэтов состоит в том,
Стена глупости — творение интеллектуалов. Пока сквозь нее пробьешься, развалишься на части. Но пробиться надо во что бы то ни стало. Чем проще ваш механизм, тем больше у него шансов пробить эту стену.
Финальное письмо
Простите мне, пожалуйста, этот мини-трактат по «неизученной науке». В этой области все силы уходят на игру в прятки, только люди не хотят в нее играть, предпочитая свои игры. Поэтому, подражая Гераклиту, мы часто уподобляемся играющим детям.