Нам не приходит в голову идея плавать по Ионическому морю а если вдруг придет, то выбраться из нее можно только с помощью другой идеи — идеи орла, которая является порождением представления Зевса о собственном могуществе и оправдывает идею Ксеркса — отхлестать плетьми море, идею Цезаря — оскорбить реку идею фракийцев — пронзить стрелами небо. Искать же спасения в музее бессмысленно, потому что там мы заплутаем среди деревьев, которые все — жертвы Медузы-горгоны и составляют целый лес, и этот лес непременно зацепит нас на ходу своими сучьями, своими идеями рук. Ух, до чего страшно! Но многие туристы этого не замечают, поскольку у них в голове идей нет вообще — в результате они чудесным образом противостоят идее, которая пытается их задушить. Мы обратили внимание на эту особенность в театре Диониса, где эротические идеи не оказывали никакого воздействия на посетительниц: путеводители и непроницаемая стандартная униформа оберегали их вообще от каких бы то ни было идей. Мы же держались настороже из одного только страха, что эти перетекающие одна в другую идеи, этот коварный щит богини могут превратить нас в камни: мы были настороже. Я до сих пор настороже, и идея Греции до сих пор преследует меня после долгой ночи — ночи, когда сон превращает в прах человека, но щадит идеи.
Иллюстрации
Жан Кокто.
Жан Кокто.
Жан Кокто в своем доме в Мийи-ля-Форе, 1951.
Жан Кокто после спектакля «Царь Эдип» (музыка Стравинского).
Жан Кокто в своем доме, 1955.
Жан Кокто с актерами японского театра «Кабуки».
Жан Кокто со своей домоправительницей Мадлен.
Слева направо: Кристиан Берар, Эдит Пиаф, Жан Кокто.
Сидони Габриэль Колетт и Жан Кокто в саду Пале-Руаяля.
Жан Кокто на фоне своего рисунка, выполненного мелом.
Жан Кокто заканчивает композицию из ершиков для трубки.