Есть ли будущее у капитализма?

Поскольку природа-как-ресурсы всегда представляется ограниченной, а капитализм организован как система постоянного расширения, капитализм стимулирует попытки преодолеть природные ограничения. Сочетание современной науки с бизнесом и государственным финансированием доказало свою удивительную производительность в сфере новых технологий. К ним относятся искусственно разработанные ресурсы, восполняющие природные, в том числе новации в сельском хозяйстве, новые материалы и новые способы получения энергии. Иными словами, капитализм стал основой для увеличения возможностей поддержания человеческой жизни, дополняя «естественный» потенциал интенсивным сельским хозяйством, основанным на удобрениях, механизации, осушении и орошении, а также на новых культурах, производимых на базе научных исследований. Помимо этого, он создал научную медицину с ее собственным багажом новых технологий, начиная с фармацевтики и заканчивая больницами, оборудованными отделениями интенсивной терапии. Все это позволило расширить «естественную» человеческую жизнь, а также дало возможность большему числу людей жить до глубокой старости. К новым технологиям также относятся производственные процессы и оборудование, которые значительно изменяют и существенно снижают роль живого труда в создании новых товаров. К ним можно отнести транспортные и коммуникационные технологии, которые позволяют преодолеть препятствия, обусловленные расстоянием и географией, и другие инфраструктурные технологии, обеспечивающие развитие городской жизни в беспрецедентном масштабе. Вместе с огромными инфраструктурными инвестициями они обусловили впечатляющий прирост населения, массовую урбанизацию и гигантское увеличение географической мобильности.

Однако новая организация социальной жизни также многократно увеличила спрос на энергию, который удовлетворяется в первую очередь углеродными источниками вроде угля и нефти, а также ядерными и другими формами энергии. Новые технологии усилили спрос на ряд минеральных ресурсов. Значительное увеличение продолжительности человеческой жизни и численности населения в целом не только зависит от дефицитных ресурсов, но и сопровождается издержками, вытекающими из масштабного ущерба окружающей среде, к которому относится и возможное катастрофическое изменение климата. Та самая интенсификация сельского хозяйства, которая многократно увеличивает производство продуктов питания, обычно ведет к эрозии почвы и другому ущербу. Новые искусственные материалы часто меньше поддаются биологическому разрушению. Углеродные источники энергии приводят к загрязнению. А многие виды деятельности, распространяющиеся вместе с капиталистическим ростом, вносят вклад в глобальное потепление. И это одна из многих причин, по которым в Рио, Киото и Дохе оказалось так сложно прийти к международному консенсусу, который бы поддержал серьезные меры в связи с климатическими изменениями.

Говоря в целом, в эпоху финансиализации попытки разобраться с деградацией окружающей среды сами стали предметом торговли. Наглядный пример — предложения управлять загрязнением, создаваемым выбросами углекислого газа, посредством продажи квот на выбросы. Подобные схемы в стиле «ввести квоты и торговать ими» означают то, что на выбросы вводятся ограничения, однако тем, чьи выбросы менее установленного предела, позволяется продавать эти виртуальные «сбережения» странам-загрязнителям, чтобы они могли загрязнять еще больше. Распространение подобных схем больше связано с тем, что права на загрязнение можно выгодно связывать в ценные бумаги, которыми готовы торговать инвестиционные банкиры, а не с их реальной эффективностью в снижении выбросов.

Масштаб использования природы или необратимого ущерба, нанесенного ей, — это проблема для будущего капитализма (и жизни в целом). И это проблема, которая не может быть решена в категориях одного лишь экономического анализа. Отчасти это объясняется тем, что природные ресурсы крайне сложно правильно оценить (особенно если уделять внимание долгосрочной устойчивости). Но также и тем, что представление природы в качестве всего лишь ресурсов существенно ограничивает наше понимание истинного характера участия человека в природе и его зависимости от остальной природы.