Есть ли будущее у капитализма?

Это емкая теория, полная интересных идей, однако мне сложно принять какую-либо из ее частей. Во-первых, давайте рассмотрим список исторических гегемонов. Выбор Нидерландской республики в качестве первого гегемона Европы представляется мне странным. В конце XVII века голландцы первыми ввели некоторые капиталистические институты, они успешно защищали себя как на земле, так и на море и приобрели несколько колоний. Но они никогда не доминировали в Европе, не говоря уже об остальном мире. Ведущими силами в Европе того времени были Габсбурги и Франция, но геополитическая ситуация на континенте (да и в колониях) характеризовалась сосуществованием множества держав. Великобритания доминировала в XIX веке во многом благодаря тому, что была ведущей индустриальной капиталистической державой, обладающей самым большим флотом, самой большой империей и — в течение какого-то времени — резервной валютой, но она никогда не господствовала над континентальной Европой и для своей защиты полагалась на баланс сил между государствами. Затем Валлерстайн выделяет период соперничества между двумя потенциальными гегемонами, Германией и США, которое продолжалось до тех пор, пока последние не одержали победу. Он рассматривает период с 1914 по 1945 год как «тридцатилетнюю германо-американскую войну». Это странное описание для войн, в которые Америка вступила поздно, причем во втором случае только после нападения со стороны Японии. После Второй мировой войны действительно установилась американская гегемония. Но главным образом это оказалось непредвиденным последствием войны, вызванной самоубийственной заносчивостью фашистской Германии и милитаристской Японии, что, впрочем, положило конец Британской и Французской империям. Американская гегемония над большей частью мира окончательно оформилась после того, как Советский Союз обратился к экономической самоизоляции. Все это было обусловлено множеством сложных взаимодействий между четырьмя источниками социальной власти. В период между двумя мировыми войнами Соединенные Штаты уже стали ведущей экономической державой (хотя без Второй мировой войны доллар, вероятно, разделил бы статус резервной валюты с другими национальными валютами), однако пока обладали намного меньшей военной или геополитической силой. В результате войны Америка оказалась важным историческим исключением — единственной подлинно глобальной империей и единственным гегемоном, которого когда-либо видел мир. Но трудно говорить о циклах гегемонии, основываясь на одном-единственном случае. И все же я согласен с Валлерстайном в том, что Соединенные Штаты в недавнем прошлом обладали гегемонией, что теперь их гегемония ослабевает и что она вполне может подойти к концу в 2020–2025 годах. Этот уникальный для мировой истории процесс способен вызвать кризис, однако непосредственно затрагивающий лишь Соединенные Штаты.

Как насчет предполагаемых кондратьевских циклов, с их последовательными волнами подъемов и спадов почти фиксированной продолжительности? Кондратьев в свое время рассчитал, что продолжительность К-волн составляет пятьдесят четыре года. Если это так, то после того, как экономика опустилась на самое дно в 1933 году, она должна была расти в течение двадцати семи лет вплоть до 1960 года, а затем переживать спад до следующей нижней точки в 1987 году, после чего вновь начать быстрый рост, который должен достичь пика в 2014 году. Но то, что происходит сейчас, никак не похоже на подъем! Последователи Кондратьева датируют циклы двумя различными способами в зависимости от того, что они измеряют — колебания объемов производства или цен. Одни считают 1972–1973 годы началом подъема (так как цены выросли), другие — началом спада (реальные объемы производства не упали, а замедлили темпы роста, по крайней мере на Западе). Споры вызывают и обе мировые войны: закончился ли подъем в 1913 или 1929 году и начался ли следующий в 1938 или 1945 году? Согласия относительно этих циклов мало, что заставляет нас усомниться в их регулярности.