Есть ли еще секс в большом городе?

Макс пожал плечами.

– Ну так, симпатичная, в исландской манере. Они там все симпатичные.

Я выспросила ее фамилию и нагуглила в Сети фотографии. Разумеется, Глотис оказалась потрясающе красива.

Я взяла новый листок и попыталась набросать профиль мальчика. Тот заметил и наклонился ближе, чтобы рассмотреть.

– Это что, я? – обиженно воскликнул он. – Нос слишком большой!

– Да, ты прав, – признала я. – Пропорции что-то не удались.

Мальчик вздохнул. Я тоже.

Я ушла к себе в кабинет, а он вернулся к отцу – наверное, пошел на меня жаловаться.

День четырнадцатый

Ночная гроза размочила землю, на которой стояли палатки, а еще затопила амбар. Пришлось убирать воду вручную, шваброй. Вот так всегда: почему-то никто, кроме меня, этого сделать не может. Мужчины занялись палатками.

Закончив, я вернулась в дом.

Сюрприз! Макс приготовил восхитительные сандвичи с беконом на всех и еще парочку запасных на перекус попозже. Кажется, он действительно становится хорошим отцом!

За едой мы обсудили вчерашнюю грозу. Макс пытался объяснить сыну принципы работы электричества. Я слушала и улыбалась.

После завтрака Макс вызвался убраться на кухне, чтобы я могла спокойно поработать.

Спокойствия хватило на десять минут.

– Иди сюда! Скорей! – крикнул Макс.

– Что? – Я в панике выбежала из дома. – Что такое?

Макс отогнул края палатки, и я заглянула внутрь.

Оказывается, палатка вовсе не была водонепроницаемой, и теперь повсюду валялась мокрая одежда – то есть надо все бросать и целое утро заниматься стиркой.

– Так, ладно, ребята! – заявила я нарочито бодрым голосом тренера детской команды. – Несите все это на крыльцо, а я буду загружать в машинку.

Макс бросил на меня сердитый взгляд и заявил, что собирался воспользоваться моментом и объяснить сыну опасность мокрой палатки в грозу, а я тут лезу со своей стиркой.

Полчаса спустя я вышла посмотреть. Так и есть: ничего не изменилось. Уж не знаю, чем они там занимались, но мокрую одежду так и не принесли.

– Эй, – позвала я. – Ну вы чего?

Внезапно Макс вызверился на меня:

– Я и не знал, что у тебя тут все по расписанию, как на военной фабрике! Я вообще-то с сыном разговариваю!

– Да-да, это все замечательно, – огрызнулась я в ответ, – только меня ждут четыре порции стирки!

И я вернулась в свой кабинет, кипя от ярости.

У мужчин и детей много общего. К примеру, начнут какое-нибудь дело и забросят, оставив после себя хаос и бардак, и даже не заметят, а разгребать другим.

И все бы ничего, если ты в отношениях не берешь на себя львиную долю ответственности: нянчишься, прибираешь, помалкиваешь, ставишь нужды других на первое место, даже если – особенно если! – их нужды отнимают слишком много твоего личного времени.

Другими словами, ты добровольно вызвалась играть роль человека второго сорта: выполняешь всю тяжелую работу, а тебя за это не благодарят и не ценят. Как по мне, женщинам стоит отобрать День матери у компаний (организованных мужчинами!), которые своими сердечками и цветочками наживают миллионы на наших чувствах, и вернуть их в руки настоящих матерей, ведь это им нужна настоящая помощь!

Пять минут спустя Макс наконец принес охапку мокрой одежды и помог мне загрузить ее в стиральную машину.

Я снова сделала глубокий вдох. Все будет хорошо.

По пути в кабинет я заметила, что Макс оставил на столе последний сандвич, и стащила кусочек бекона. Может, день еще сложится…

Спокойствия хватило на три минуты.

– О нет! – воскликнул Макс.

– Что такое? – всполошилась я, выбегая на кухню.

– Твой пес съел мой сандвич!

День пятнадцатый

Уже конец месяца! Как быстро летит время! А сколько всего произошло!

В два часа пополудни воскресным солнечным днем мы с Максом кое-как угнездились на высоком краю трибуны, ожидая вручения наград в спортивном лагере. Другие родители явно чувствовали себя в родной стихии: сидели общей кучкой, знали по именам не только своих детей, но и чужих. Если бы у меня были дети, наверное, и я приобщилась бы к подобному образу жизни – сидеть на трибуне в бейсбольной кепке, ощущать себя частью большой семьи… Родители в массе очень славные (есть что-то такое в детях, что облагораживает родителей), только значительно моложе нас с Максом, лет на десять минимум: на лицах еще читалась надежда, что когда-нибудь все это окупится.

Мы с Максом явно выделялись из общей массы: не знали, куда сесть, что делать. Не будучи настоящей родительницей, я предположила, что у настоящих в принципе не возникает подобной проблемы. Я завидовала тому, что их жизнь подчинена определенному распорядку – возможно, предсказуемому и в то же время комфортному. Когда у тебя есть дети, жизнь практически расписана наперед: ты знаешь, что должно случиться и когда. У одиноких и бездетных никакой схемы нет. Никогда не знаешь, как жизнь сложится.

Дожидаясь, пока тренер объявит фамилию ребенка, я вся извелась.

А если он вызовет мальчика последним? А если забудет и вообще не вызовет? А если призы кончатся? У меня же сердце разорвется!

Надо поговорить с тренером. Надо стукнуть его по носу…

– Эй! – крикнула я.

– Эй, – подтолкнул меня Макс. – Ты вроде собиралась снимать на камеру?