Есть ли жизнь после Путина

А по мере исчерпания такой важной движущей силы экономического роста КНР, как приток дешевой рабочей силы из деревни, рост будет замедляться и в других областях. Впрочем, китайские власти, похоже, уже осознают, что такая закрытость может представлять угрозу для будущего страны. На местах уже можно разглядеть признаки определенной либерализации (например, в системе местных выборов), а в Пекине уже появились места с открытым Wi-Fi, от которого у нас как раз собрались отказываться.

Разумеется, открытость не отменяет борьбы с киберпреступностью и хакерами. Однако это иная работа, отличная от борьбы за перенесение обработки персональных данных россиян на родную землю.

Последнее мало того что противоречит принципам Интернета (как, к примеру, будут существовать в этих условиях облачные технологии, вовсю используемые в работе ведущими корпорациями? Ответ – никак), но и отвлекает людские и материальные ресурсы от борьбы именно с хакерами и кибертеррористами.

Создатели стен в Интернете не понимают, что в усеченном информационном пространстве окажутся и они сами, и работники создаваемых ими контролирующих структур. Становясь, соответственно, все менее компетентными.

Пока 50 тыс. работников китайского «Золотого щита» блокируют доступ к Facebook, Twitter, сервисам Google и занимаются прочей непродуктивной ерундой, Пентагон увеличивает подразделение, занимающееся борьбой с кибертерроризмом и, надо полагать, разработкой собственных кибератак, с примерно 900 до 4900 человек. Но никто не отвлекает силы на фильтрацию «Аль-Джазиры» или Russia Today, на регистрацию блогеров-трехтысячников, внесение в списки запрещенных сайтов даже самых заполошных критиканов, скажем губернатора штата Северная Каролина.

Хотя бы потому, что открытую систему легче контролировать и мониторить.

Однако зацикленность нашего политического класса на неоизоляционизме все больше мешает принимать взвешенные и грамотные решения. Причем каждый новый шаг на этом пути будет обходиться стране все дороже.

2014 г.

Кризис «мягкой силы»

Политика наших властей в отношении некоммерческих организаций обсуждается несколько лет. Для одних со знаком минус, мол, «кровавый режим» закручивает гайки. Для других это лишний повод вскричать с пеной у рта о недремлющих «агентах Госдепа». Пройден путь от зачисления первых НКО в «иностранные агенты» (список уже приближается к сотне) до закона о «нежелательных организациях», сотрудничество с которыми чревато уголовкой. Составлен первый «патриотический стоп-лист», один из его фигурантов, Фонд Макартуров, распрощался с Россией. Первой «нежелательной организацией» стал американский Национальный фонд в поддержку демократии (National Endowment for Democracy – NED).

Если не замыкаться по привычке на себе любимых и полюбопытствовать, как мы выглядим на общемировом фоне, картина заиграет новыми красками.

Мы в тренде. Те или иные гонения на НКО отмечены в десятках стран.

Можно говорить в определенной мере о новом этапе развития «мягкой силы» в лице НКО. Джозеф Най, придумавший термин, словно сглазил, и теперь все чаще по отношению к НКО с иностранным участием приветствие «Welcome!» сменяется на «Go Home!».

По данным Thompson Reuters Foundation, в течение последних трех лет более чем в 60 странах приняты законы, так или иначе регламентирующие получение иностранной финансовой помощи. Либо объявляя их «иностранными агентами» (наш случай, но в целом в мире нетипичный), либо в форме борьбы с «финансовыми нарушениями» (более частый случай), либо под предлогом борьбы с терроризмом (тоже частый). В 2013 году НКО получили от источников в развитых странах более $17 млрд. А ведь еще в 2004 году сумма была лишь $2,7 млрд.

Действие рождает противодействие – против иностранного финансирования и направлен контрудар.

Тут мы оказались в компании таких стран, как Азербайджан, Ангола, Камбоджа, Таджикистан, Пакистан, Бангладеш, Кения, Уганда, Эфиопия, Гондурас, Венесуэла, Египет. Тут и Китай (но с оговорками, о чем ниже). В этом же списке и Израиль. Член ЕС Венгрия. И считающаяся «самой многонаселенной демократией мира» Индия.

Политика по отношению к НКО в этой стране ужесточилась с приходом нынешнего премьера Нарендры Моди, называемого на Западе «националистом». Индийский масштаб не сравним с нашим: населения больше, да и практика гражданской активности развита куда сильнее. Весной в рамках кампании по борьбе с «незаконным иностранным финансированием» были лишены лицензий 8875 НКО, в июне-июле – еще 4470. Недавно правительство занесло в специальный список подозреваемых в нарушении национальной безопасности американский Фонд Форда (но не закрыло его). Как подозревают, «из мести» – за связи с активистами, которые в свое время способствовали тому, что, будучи губернатором штата Гуджарат, Моди подпал под санкции США за нарушения прав человека. Были заблокированы счета индийского отделения Greenpeace, чтобы не стояли на пути у ряда горнодобывающих проектов.