Есть ли жизнь после Путина

Вопреки тому, что об этом говорят западные аналитики. В этом смысле западные санкции – всего лишь демонстрация западному же избирателю, живущему в контексте упрощенной подачи картины мира силами массмедиа, собственных намерений «покарать плохого парня» за непослушание. То есть всего лишь одно из появлений популизма, который правит ныне всей мировой политикой.

Вопреки тому, что мы видели, например, в Иране, в России перед лицом санкций и внешнего давления, скорее всего, не возникнет никого нового единения верхов и низов. Между ними по-прежнему будет пропасть. Первые не пойдут ни на какие самопожертвования и самоограничения (скажем, в том, что называется «показное потребление») ради солидарности с народом, вторые будут терпеть традиционное и становящееся все более разительным социальное неравенство как непременную данность русской жизни. Баре и холопы – так всегда было и всегда будет.

А что народ? Для него всегда наготове несколько дежурных блюд. Российский обыватель исторически привык жить в условиях осажденной крепости. Хотя отдельные неурядицы российских олигархов, конечно, будут восприниматься со злорадством, однако давление на режим извне в целом может привести к еще большему сплочению нации против внешней угрозы.

В том же Иране, несмотря на очевидные экономические проблемы, гнев народа вовсе не обратился против правительства (правда, там бывший президент Ахмадинежад ездит на работу на автобусе и вообще ничего себе на этом посту не нажил, но у нас народные требования к властям поскромнее, им мигалки во всех смыслах и проявлениях, по народному разумению, как бы положены). И даже сейчас, после нескольких лет жестких санкций, иранский правящий класс вовсе не спешит капитулировать по самому принципиальному вопросу – своей ядерной программе, – торгуясь и пытаясь сыграть на нарастающих противоречиях между Вашингтоном и Москвой. И народ его в этом поддерживает.

С Россией, как показывают тенденции эволюции ее общественного мнения, может приключиться такая же история. Чем сильнее давление (особенно теперь, в обстановке возмущения сбитым малайзийским Boeing), тем выше рейтинг Путина и тем сильнее антизападные настроения.

На выходе через несколько лет в лице России Европа и Запад в целом могут получить страну, настолько охваченную антиамериканскими и антизападными настроениями, по сравнению с которыми даже Советский Союз покажется милым другом.

При этом массовое обывательское сознание будет и без всякого избыточного пропагандистского нажима хвататься за те версии и трактовки происходящего, которые ему наиболее комфортны и вписываются в уже сложившуюся картину мира, когда все против нас.

Столь же недальновидна и стратегия на удушение и в конечном счете свержение режима Владимира Путина (допускаю, что такая опция видится как реалистичная и желанная в некоторых американских экспертных и политических кругах). Свергнуть его, чтобы на выходе получить что? Бардак в ядерной державе с какими-нибудь фашиствующими гопниками в Кремле, по сравнению с чем даже нынешний украинский раздрай покажется скучнейшим а-ля немецким орднунгом.

Конечно, прямые аналогии с Ираком или Ливией в российском случае вряд ли уместны, однако стоит обратить внимание, как свержение там авторитарных лидеров на фоне выжженной политической поляны и отсутствия сколь-нибудь развитой демократической культуры привело к коллапсу обоих государств. Югославия же – это то исключение, которое подтверждает правило: осколки этой страны были просто интегрированы в общее европейское пространство, хотя и с немалым трудом. России такая перспектива в любом случае не грозит.

Альтернатива всей этой политической истерике одна: вместо тупого ужесточения санкций и игры на удушение российского режима (без внятной стратегии выхода в будущем из такого противостояния) надо срочно искать компромисс по украинскому вопросу, признав, что России и ее интересам там не может быть отведена роль стороны, загнанной в угол и потерпевшей унизительное поражение. С этой ролью ей невозможно будет смириться.

2014 г.

Ремни мобилизации

Если бы за окончание украинского кошмара можно было расплатиться пожизненным лишением гурманов итальянской моцареллы, финского плавленого сыра и прочих хамонов, то оно бы и слава богу. Но дело в том, что мы все еще находимся в начале большого пути.

Между пропажей пармезана и войной еще много, разумеется, промежуточных ходов. Даст бог, не все будут сделаны.

Однако то, что Москва начала отвечать на санкции контрмерами (а сколько можно было, в конце концов, не отвечать, ограничиваясь заявлениями МИДа?), свидетельствует лишь об ухудшении ситуации. Никакого конструктивного диалога по всколыхнувшей вдруг всех проблеме «демократической Украины» нет, рушатся даже те связи, которые работали еще недавно.

Куда в этих условиях пойдет «мобилизационное» развитие нашей экономики, общества и политической системы?