Есть ли жизнь после Путина

Установившейся единой трактовки голосования против всех нет. Разнится и практика в разных демократических государствах. В некоторых европейских странах графа существует, но часто сопряжена с обязательностью самого голосования. А, скажем, во Франции формально графы нет, но есть техническая возможность проголосовать пустым бюллетенем (точнее, опустить в урну пустой конверт). Пустой бюллетень засчитывается как поданный против всех и в Испании. Форма узаконенного протестного голосования есть в Индии, но там надо специально заявить о таком намерении избирательной комиссии. В США, где вообще многие вопросы по формам и способам организации голосования отданы на откуп штатам, графа «никто из перечисленных кандидатов» существует на всех выборах в Неваде и на муниципальных выборах в Массачусетсе. Однако в Неваде она не ведет ни к каким последствиям: если даже большинство проголосуют против всех, то должность займет следующий по числу голосов кандидат. Есть штаты, где фамилию кандидата можно вписать самому. Иногда в разных странах прибегают к такому методу, как смена фамилии, чтобы включить в нее словосочетание «против всех». Но не везде это разрешается (так, в Британии есть прямой запрет).

Россия отменила эту графу в 2006 году. Как тогда говорили – следуя рекомендациям ОБСЕ, а также в целях сделать выбор более осознанным. В то же время тогда многие считали, что вкупе с отменой минимального порога явки это должно сработать в тех конкретных условиях на правящую партию.

Теперь, видимо, кто-то считает, что для правящей партии что-то пошло не так, и графу предлагается отменить.

Скорее всего, идея навеяна результатами выборов в Москве и Екатеринбурге, где Навальный и Ройзман для многих стали «протестными кандидатами». И будь графа «против всех», они, предположительно, не набрали бы столько голосов. В то же время большинство высказавшихся представителей правящей партии относятся к идее пока скептически, не понимая, в какие конкретно последствия это может вылиться.

Впрочем, дело, в конце концов, не в самой графе. Дело в том, что российская избирательная система напоминает некоего непоседливого человека, который не может никак устроиться на одном месте. Ему постоянно что-то мешает: то там чешется, то там зудит или свербит, то одно неловко, то другое. Он вертится как егоза, а комфорта все нет. После каждых выборов производится «подстройка» избирательной системы под текущий политический момент. И трудно отделаться от ощущения, что всякий раз это происходит с целью создать наиболее выгодные условия для партии власти. За таким мельтешением все сложнее усмотреть некие единые незыблемые принципы самой системы, а бесконечная «прыготня» не дает сформироваться прочным избирательным традициями и стабильной практике правоприменения бесконечно меняющихся правил.

Дошло до того, что отдельные новеллы избирательного законодательства воспринимаются как «настройка», направленная уже даже не против оппозиции в целом, а против отдельных представителей этой оппозиции. Так, «криминальный фильтр» многим обывателям кажется придуманным специально и конкретно против Навального. Принятый Мосгордумой накануне выборов мэра закон (аналогичный федеральному) о запрете кандидатам на выборные должности иметь иностранные счета – направленным конкретно на недопущение Прохорова на мэрские выборы и т. д.

Избирательной системе нашей аккурат в эти дни ровно 20 лет: 29 сентября 1993 года Борисом Ельциным был подписан указ о формировании ЦИК и избиркомов в регионах.

С тех пор, кажется, ни одни выборы у нас не проводились по одним и тем же правилам. Что только не менялось.

Многажды менялось законодательство по выборам президента, депутатов законодательной ветви власти и муниципальных органов. Думу мы избирали по смешанной и по пропорциональной системе. Проходной барьер варьировался от 5 % с 1993 по 2003 год до 7 % в 2007–2011 годах. В 2016 году будет снова 5 %. С 1995 по 2011 год число партий, имеющих право участия в федеральных выборах, уменьшалось: в 1995 году их было 273, в 1999-м – 139, в 2003-м – 64, в 2007-м – 15, в 2011-м – 7. Сейчас число зарегистрированных партий снова близится к сотне. Но самое большое число преодолевших 5-процентный барьер было 20 лет назад – восемь партий.