Есть на Волге утес

Но что это?! Повернувшись спиной, человек сел на луговую кочку, и коню пришлось остановиться- на скаку, резко вскинуть передние ноги над головой паренька и подняться на дыбы. Разбег был велик, и конь смог простоять так лишь какое-то мгновение. Перескочив через человека, Белолобый пробежал немного, остановился, повернул голову. Человек лежал вниз лицом. Неужели зашиб? Это обескуражило жеребца. Может, парень испугался и сейчас поднимется? Нет, лежит неподвижно. Неподалеку, сбившись в круг, стояли кобылицы. Они, как показалось Белолобому, смотрели на него укоризненно. Вожак переступал с ноги на ногу — он не знал, как быть дальше? Постояв немного, конь медленно пошел к человеку. Обнюхал голову, запаха крови не было. Мягко, одними губами, взял шапку, сдернул. За нею потянулись две девичьи косы.

— Ну, не балуй, — услышал конь повелительный голос, — Иди сюда, — Девушка села па траву.

Белолобый не знал людских слов, но он хорошо понимал голоса: Этот голос был женский, и он знал его к себе. И жеребец подошел. Девушка ласково потрепала его гриву, перекинула ее. Вынула из кармана штанов краюху хлеба, приложила к конским губам. Потом легко и привычно набросила узду…

Через час Аленка скакала на жеребце впереди табуна, и черные косы, растрепавшись, стлались за нею по ветру. Конь с гордостью нес на себе необычную всадницу.

С тех пор Аленка и Белолобый неразлучны. Ома часто приносила ему хлеба, купала в реке, заплетя."а гриву в косички. Раз в педелю ездила в село, чтобы привезти муки, мяса и другой снеди.

После троицы приехал приказчик Логин. Дело было под вечер, Аленка только что затворила лошадей в загон и торопилась в землянку. У входа сидел Логин, хрипло выговаривал отцу:

— Ты, Ортюшка, сам знаешь, кака твоя стать. Ты мужик беглый, ты сберегаешься в сих лесах по милости Андреяна Максимыча. Стоит ему моргнуть глазом, и ты снова крепостной.

— Жена у меня хворает. Второй месяц спину не разогнет, — угрюмо оправдывался отец.

— А если она не выздоровеет год — кони год не кованы будут? Они уже нагулялись, их на ярманку вести надо, а ты…

— Подковы я чуть не все изделал. Неделю повремени — всех подкую.

— Я-то бы повременил, а ярманка! Барин узнает — с нас обоих шкуру спустит.

За спиной Логина появилась Аленка. Спросила:

— А кто ж ему тогда коней ковать станет?

— Это ктой-та не в пору голос подает? Скажи, Ор-тюха?

— Дочь моя Аленка.

— Под носом сперва утри!

— Не скажи, Логин Петрович. Без Аленки тут ничего бы не было. Она и за табуном смотреть успевает, она и в кузнице мне помогает, матерь лечит.

— А ну, покажись.

— Смотри.

— Ты чего, это самое… в портках, в мужичьей рубахе? Такой красавице не к лицу.

— Мне братьев бог не дал, отцовские штаны и рубахи донашивать некому. Вот я и стараюсь:

— Смела! — Логин бесцеремонно оглядел стройный стан девушки, задержал взгляд на упругих грудях, взглянул в глаза. Взглянул и осекся. Словно огнем полыхнуло из этих глаз. Логин прищурился, отвел взгляд, сказал:

— Ладно, Ортюха. Помогу я тебе. Завтра начнем лошадей ковать втроем. За неделю, я думаю, справимся.

— За неделю мы и без тебя справимся, — холодно сказала Аленка.

— Не с тобой говорят!

— Нам приказано дело делать — не тебе.

— Ты гонишь меня? Да как ты смеешь?!

— Смею. Погостил, хватит.

Давно Логину никто не перечил. Случалось, сам барин не решался возражать приказчику, а тут какая-то девчонка!

Логин взмахнул рукой, подбросил плетку, ухватил ее на лету за черенок. Поднял голову — и снова эти большие, с бездонной глубиной глаза. И снова полыхнули они каким-то злым светом, и опустилась рука с плеткой.

— Поезжай домой, — твердо сказала девка. — Через неделю я пригоню табун сама.

И Логин покорно зашагал к коню, привязанному у дерева. И только проехав верст пять, он одумался. И никак не мог понять, какой силой девчонка заставила его сесть на коня и уехать против своей воли. Поразмыслив, решил, что глаза у девки колдовские.

СПИСОК СЛОВО В СЛОВО

из челобитной атамана Войска Донского царю Алексею Михайловичу

«…В нынешнем во 170-м (1661 г.) году, ноября в 2 день, били челом тебе, великий государь, и в кругу нам, всему Войску Донскому, наши низовые казаки Степан Разин да Прокопий Кондратьев, а сказали: обещалися-де они соловецким чудотворцам Изосиму и Совватию помолиться, и чтобы ты, великий государь, пожаловал, велел их отпустить соловецким чудотворцам помолиться. И мы тех казаков отпустили с Дону из Черкасского городка ноября в 4 день».

из книги Посольского приказа