Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

К этому времени я провел на Эдвардсе уже три года – год как обучаемый и два в качестве инструктора. В 1962 году мне предстояла смена места службы. Я мог бы, например, вернуться к учебе и получить магистерскую степень в области техники. Как-то раз я пожаловался капитану Фрэнку Кавано, одному из моих учеников, что в ВВС много отличных технических специалистов, но маловато хороших менеджеров. «А почему бы тебе не пойти в Школу бизнеса в Гарварде?» – спросил Кавано. Сам он был из Бостона и знал: Гарвард принимает магистрантов из ВВС. «Ты не просто получишь степень магистра делового администрирования, – сказал Кавано, – она будет полезна для военной карьеры и поможет тебе после выхода в отставку».

Новая идея мне понравилась, и я позвонил в отдел кадров Технологического института ВВС США, где моим собеседником оказался старинный приятель и однокурсник из учебного батальона в Аннаполисе, капитан Майк Соррентино. Действительно, ВВС направляли ежегодно двух-трех человек учиться в Школу бизнеса Гарвардского университета, так что я подал рапорт установленным порядком, сдал вступительные экзамены и был уведомлен о зачислении.

Однако в апреле 1962 года я узнал, что NASA открывает набор в новую группу астронавтов для программ «Джемини» и «Аполлон». Будучи выпускником Школы летчиков-испытателей, я теперь соответствовал всем требованиям по опыту, налету и возрасту. А решающим моментом для меня стало то, что они подняли предел по росту со 180 до 183 см. Я направил заявление и туда, прошел внутреннюю мандатную комиссию ВВС и с вместе дюжиной других пилотов с базы Эдвардс и из других мест получил вызов в Вашингтон на собеседование в конце мая. Это оказалась «школа хороших манер» ВВС – нам надавали советов о том, как мы должны одеваться, говорить и держать себя, имея дело с NASA. Однако собеседование запомнилось мне другим: многие из нас постоянно пытались улизнуть в соседнюю комнату – там по телевизору показывали, как Скотт Карпентер совершает второй орбитальный полет на «Меркурии». Было 24 мая 1962 года.

После проверки на обаятельность прошедших в финал кандидатов в астронавты направили на авиабазу Брукс в Сан-Антонио для серии медицинских обследований. Я прибыл туда 9 июля. В свое время доктора переборщили с кандидатами для программы «Меркурий», подвергнув их всем видам бессмысленных и ненужных процедур и уколов – просто потому, что могли себе это позволить. Сами же астронавты «Меркурия» затем призвали NASA укоротить и упростить программу медицинских испытаний. Конечно, у нас брали кровь и снимали ЭКГ, но на центрифуге, к примеру, нас не гоняли. (Мы и без того регулярно подвергались перегрузкам на самолетах с высокими характеристиками.) Как оказалось, для полета в космос не нужно обладать таким уж «космическим» здоровьем.

И все же мы невольно послужили подопытными в разнообразных исследованиях. Например, нужно было смотреть в окуляр долго-долго, пока не увидишь внезапную вспышку света. Оказалось, один капитан хотел узнать, как глаза летчиков адаптируются к вспышке ядерного взрыва! Этого было недостаточно, чтобы нанести неустранимое повреждение глазу – по крайней мере я так думаю – но несколько минут после теста ты видеть не мог. Ни малейшего отношения к космическому полету это, разумеется, не имело.

Я прошел медицинское обследование в Бруксе и оказался одним из кандидатов, приглашенных на личное собеседование в Хьюстоне в августе.

Хотя я и был убежден, что имею хорошие шансы пройти отбор в NASA, мне следовало действовать исходя из предположения, что я поеду учиться в Гарвард. Мой срок службы на базе Эдвардс официально закончился в июле, через несколько недель после обследования на базе Брукс. К 1 августа Фей, наши девочки и я отправили свои пожитки в Массачусетс, сели в новый желтый «шевроле» и не спеша поехали на восток. Занятия в Гарварде должны были начаться 10 сентября. Мы планировали остановиться на пару недель в Оклахоме и пообщаться с родителями.

Оттуда я предпринял вылазку в Хьюстон на неделю дополнительных испытаний и собеседований. Было жарко и влажно – типичная погода для Хьюстона в августе, и меня поселили в общежитии авиабазы Эллингтон в одну комнату с гражданским летчиком-испытателем Джеком Свайгертом. К этому моменту нас осталось 32 человека, в том числе мои приятели с базы Эдвардс – Фрэнк Борман, Майк Коллинз, Грег Нойбек, Эд Уайт, а также несколько знакомых лиц из ВМС, таких как Пит Конрад, Джон Янг и Джим Ловелл, мой однокурсник по Аннаполису.

Нас подвергли очередной серии медицинских тестов и психиатрическому обследованию. Его вел летный врач ВМС по имени Роберт Воас, занятый в подготовке астронавтов со времен отбора на «Меркурий». Главным же событием стало часовое обсуждение технических вопросов на базе Эллингтон с Уолтом Уильямсом, Диком Слейтоном[24], Алом Шепардом и Уорреном Нортом. Мы поговорили о моем летном опыте, причем особое внимание уделили инциденту с T-38 в Школе летчиков-испытателей.