Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

Комиссия по расследованию разобрала корабль № 012 по частям и подготовила 1000-страничный отчет. Одновременно был разобран и № 014. Они не смогли найти очевидную и безусловную причину пожара. Максимум, чего удалось добиться – это указать на возможное короткое замыкание слева внизу в переднем отсеке, возле ног Гаса Гриссома. От замыкания обнаженные жилы проводов стали гореть и плавиться; в атмосфере чистого кислорода, в высшей степени готового поддержать огонь, языки пламени быстро охватили подушечки липучки velcro и сетку внутри кабины, и в течение нескольких секунд она превратилась в ад.

Мы уже знали наверняка: аппарат был полон воспламеняющихся материалов. Первоначальные требования гласили, что все в нем находящееся не должно загораться вплоть до температуры +200 °C при давлении чистого кислорода 260 мм рт. ст., которое использовалось в орбитальном полете. Но, похоже, никто не вспомнил одну маленькую деталь: в центре даже маленькой электрической искры температура может достигать 3300 °C!

Экипаж приклеивал кусочки velcro ко всем пультам, чтобы закреплять на них карандаши и документацию. А еще была сеть из хлопчатобумажного материала «рэшел», нейлоновые накидки на скафандры, и даже большие куски пенопласта, которыми астронавты пытались облегчить давление на спину в долгие часы испытаний. Когда начался пожар, пенопласт стал взрываться подобно бомбам.

Что самое ужасное, экипаж не мог быстро покинуть корабль. Через несколько дней после пожара мы с Джоном Янгом переговорили с Чарли Фелтцем, ведущим инженером North American по командно-служебному модулю CSM[68]. Фелтца с самого начала беспокоила чисто кислородная атмосфера, и он в 1962 году или около того трудился над созданием люка, способного открываться наружу с помощью пиросредств. Однако оба вопроса задвинули в сторону.

Втроем мы быстро придумали концепцию люка, который экипаж сможет открыть за несколько секунд. Требовалось только это – Гас, Эд и Роджер умерли, задохнувшись угарным газом, а не от ожогов. Сильный огонь задушил сам себя, а затем оболочка корабля 012 разорвалась. Если бы астронавты могли в течение нескольких секунд открыть люк, они бы, конечно, получили ожоги, но, скорее всего, выбрались бы живыми.

Вопросы с пожароопасностью и люком стояли наиболее остро, но комиссия пошла дальше, разбираясь с процедурами принятия решений, безопасности, контроля качества и документирования работ на фирме North American и в NASA. К примеру, в обгоревшем корабле 012 нашли небольшой гаечный ключ, и никто не мог объяснить, как, когда и зачем он туда попал. В кабине корабля в тот день даже не было огнетушителя, да и само испытание изначально не относили к «опасным».

Через месяц Конгресс провел слушания, и Джим Вебб получил на них неожиданный удар со стороны сенатора Уолтера Мондейла, к которому попал отчет генерала Сэма Филлипса за 1965 год о проблемах с North American. Сам Вебб почему-то не успел ознакомиться с отчетом, поэтому оказался в неловком положении и очень разозлился. Полетели головы. Джо Ши, который, как всем казалось, принял гибель астронавтов как глубоко личную утрату, перевели из руководителей Управления ASPO на временную должность в головном офисе, а через несколько месяцев он ушел из NASA. На фирме North American Харристона Стормза заменили Биллом Бергеном, бывшим руководителем программы «Титан» в компании Martin. Были и другие замены.

Место Ши в качестве главы Управления программы «Аполлон» в Хьюстоне занял Джордж Лоу, а с ним в качестве исполнительного секретаря – Джордж Эбби, бывший летчик ВВС США, который пришел в 1964 году в Центр пилотируемых космических кораблей в качестве оператора по управлению полетом. Стиль работы Лоу совершенно отличался от стиля Джо Ши; к примеру, Лоу стал лучше контактировать с Робертом Гилрутом и другими директорами центров и включил их в комиссию по контролю изменений в проекте. Он также прислушивался к предложениям экипажей.

Предстояло обсудить многое, начиная с перепроектирования командного модуля «Аполлона». Список немедленных доработок насчитывал свыше сотни пунктов, а перечень желательных – почти полторы тысячи. Координация всех изменений, в том числе и предлагаемых астронавтами, стала работой Фрэнка Бормана. В конечном итоге предложили 1697 пунктов, а реализовали 1341 – в диапазоне от пересмотра проекта скафандра «Аполлона» и до новых процедур, требующих использования смешанной кислородно-азотной атмосферы в корабле, когда он стоит на старте.

Лоу попросил меня поработать с проблемным программным обеспечением «Аполлона», которое разрабатывали под руководством знаменитого Чарлза Старка Дрейпера в Приборной лаборатории MIT в Бостоне. Пит Конрад стал моим заместителем. Большую часть 1967 года мы с Питом прожили в Бостоне: прилетали из Хьюстона в аэропорт Логан, заселялись в гостиницу Sonesta и шли в Приборную лабораторию. Мы там всех ужасно раздражали.