Есть такие края…

Ольга невольно заулыбалась, так ей стало уютно, впервые за прошедшие сутки, да что за сутки, за два месяца.

– Добрались как-то. Вы нам поможете?

– Всем чем смогу. Проходите в дом.

Ольга замялась:

– Понимаете, у меня муж…

– Да знаю я, – казалось, что Марго приплясывает от нетерпения.

– Вы не поняли, я его связала.

– А… – протянула хозяйка, и закричала как иерихонская труба, – Витя, сюда иди!

Из дома вышел мужичок, небольшой, ладно скроенный и такой же подвижный и улыбчивый, как его жена. Поздоровавшись с Ольгой, он направился к машине. И с какими-то шутками и прибаутками отвязал Пашу от сидения. Все прошли в дом. На столе уже дымился самовар, настоящий, ведерный, на шишках. В маленьких вазочках было разложено варенье разных сортов. На столе стояло четыре прибора. Ольга поняла, что их ждали. Ей очень хотелось помыться с дороги, но она постеснялась обременять хозяев. Однако Маргарита все понимала без слов, она провела Ольгу в ванную, та с удовольствием ополоснулась. Когда она вернулась в комнату, на столе уже дымились шаньги. Паша сидел рядом с Виктором, и они о чем-то мирно беседовали, но по взгляду Ольга поняла, что муж так и не пришел в себя. Они с удовольствием позавтракали, Паше налили рюмку домашней самогонки. При этом Виктор пробурчал что-то вроде: «Клин клином вышибают». Ольга хотела объяснить хозяевам, что проблема совсем не в пьянстве, но Марго предостерегающе, поднесла палец к губам, и успокаивающе закивала. После еды Виктор сказал: «А у меня уж и банька готова. Давай, Паша, собирайся, пойдем, попаримся». Мужчины ушли, а Ольга просто валилась с ног. Хозяйка завела ее в спальню, и предложила лечь на огромную кровать с панцирной сеткой, не менее чем с тремя перинами, застеленную кипенно – белым покрывалом, с высокими подушками, покрытыми тюлевыми накидками. Ольга даже подойти к этому сооружению побоялась, и робко спросила нельзя ли ей прилечь на кушетке, которая стояла рядом. «Да ложись, где хочешь!» – добродушно отозвалась Марго. Гостья, не раздеваясь, рухнула на жесткую скамейку, и тут же провалилась в спасительный сон. Она не знала, сколько времени проспала, но проснулась от мерных глухих звуков. Подойдя к двери спальни, женщина увидела, что Паша сидит на стуле посреди комнаты, а вокруг него скачет Марго в расшитой яркими нитками кухлянке, с какими-то рогами на голове, и бьет в кожаный бубен. «Камлает», – подумала Ольга. Она не знала, можно ли ей наблюдать за процессом, поэтому не стала высовываться из спальни. Бубен стучал все сильнее, шаманка крутилась быстрее, выкрикивая какие-то непонятные слова, вызывающие страх и поднимающие волоски на руках дыбом. Паша сидел бледный и безучастный. Казалось, что этому бесконечному кружению не будет конца. С Марго градом лился пот. Еще бы, на улице градусов тридцать жары, а она в шубе! Но вот звуки бубна стали стихать. В комнате появился Виктор с медным тазом. Ольга видела, как тело мужа свела судорога и его начало рвать. Через несколько минут, уложив его на диван, Марго зашла в спальню. Лицо ее было озабочено. «Что, все плохо?» – тихо спросила Ольга. «Да нет, просто до конца не вывела заразу», – ответила шаманка. «Ты вот что, забирай его и вези в гостиницу. Он сейчас тихий, сопротивляться не будет. Всю ночь его будет рвать, а ты должна будешь найти в его рвоте что-то необычное, и привезти мне. Как только найдешь, сразу дуй к нам в ночь, за полночь все равно. Я бы вас у себя оставила, да мне восстановиться надо, а это не для посторонних глаз. Да, его в гостинице можешь спокойно оставить, ничего с ним не случится». Почти неподвижного Павла загрузили в машину, хозяева выдали ей и медный таз, «орудие производства», как пошутил Виктор. От одной мысли, чем придется ей заниматься всю ночь, Ольгу мутило, но делать было нечего. «На что не пойдешь ради спасения любимого человека, а это такая малость», – успокаивала она сама себя. «Вон даже царских дочерей учили ухаживать за больными, а я – то не дворянских кровей», – она вспомнила, как тяжело умирала ее мама, и как она этими же словами подбадривала себя в те страшные дни.

Заполнив анкеты в гостинице, она сказала, что мужу стало плохо в дороге, и почти на себе дотащила его до номера. К счастью при гостинице был ресторан, и Ольга заказала ужин в номер. Муж от еды отказался, она быстро поела, не очень разбирая вкус принесенной пищи, и только она отдала грязную посуду горничной, как началось светопреставление. Она никогда не подозревала, что в человеке может быть столько всякого дерьма, но Пашу рвало всю ночь с небольшими перерывами, в которые рвало Ольгу, все-таки она была очень брезгливый человек. В четыре утра она обнаружила в тазу раскаленный до красна уголек. «Вот оно», – подумала Ольга, поместив находку в полиэтиленовый пакет. Посмотрев еще минут десять на заснувшего Пашу, она бросилась на стоянку.