Есть время жить (СИ)

Дорога к лагерю руалийцев была довольно короткой, и не более чем через час маги уже спешивались возле большой палатки, которую руалийцы по какому-то недоразумению называли шатром. Впрочем, Корбина мало интересовали вывихи чужого языка, пусть и похожего на его родной, но все же заметно отличающегося. Небрежным жестом отстранив часового, он пропустил вперед друга, а потом и сам шагнул внутрь. Часовой поворчал, но подчинился – незаметно было, чтобы в лагере руалийцев господствовала ненависть к врагам. Скорее, здесь чувствовались общая подавленность, апатия и безразличие к окружающему, при появлении Корбина никто даже не встал. Некоторые его, правда, узнали, но это узнавание выливалось не в агрессию, а в легко узнаваемый страх. В общем, бери их голыми руками – известие о том, что король умирает, окончательно превратило армию в толпу, и только страх удерживал людей от того, чтобы не броситься прочь, как тараканы из-под тапка.

В палатке пахло смертью и разложением. Король был еще жив, но такой жизни врагу не пожелаешь. Гниющий полутруп – пожалуй, зомби, которых поднимал Цень, выглядели симпатичнее. Ну что же, ситуация для переговоров была идеальной.

– Брысь отсюда, – Корбин небрежно махнул рукой в сторону сидящих подле умирающего целителей, секретаря и еще каких-то непонятных личностей.

– Но… – начал было один из них.

– Брысь, я сказал. Салага, с кем спорить вздумал?

Целитель хотел было сказать что-то еще, но сообразил, что спорить с нахалами опасно для здоровья, и ретировался. Остальные тоже не стали корчить из себя героев, и, не теряя даром времени, покинули палатку. Корбин усмехнулся и кивнул Приму:

– Ну что, академик, приступай – теперь дело за тобой.

Прим кивнул, склонился над умирающим и сделал несколько пассов. При этом он стал невероятно похожим на старого знакомого Корбина, легендарного идальгийского коновала Айболита – тот тоже был высокий, худой, и так же пальцами шевелил. Только постарше был, лет этак на много, да еще грибы какие-то любил. Съест штук несколько, и орет потом, что с ним звери разговаривают. Хотя и лечил здорово – у Корбина вон как-то коня, практически пополам перерубленного секирой одного невезучего северянина, спасти ухитрился. Невезучего – это потому, что военная удача свела его именно с графом, который, разъяренный ранением коня, нарезал противника на ломтики с особой жестокостью.

Между тем, Прим закончил сканирование тела:

– Я ничего не смогу сделать. Фактически, чудо уже, что он все еще жив. Все органы на пределе, поражены… хотя, наверное, тебе это неинтересно.

– Ты прав, это неважно. Ты скажи лучше – наши приятели с этим справятся?

– Ты о Древних?

– А о ком еще? О сотне идальгийцев, что ли?

– Да, прости, глупый вопрос. А Древние справятся, конечно – ты бы видел их аппаратуру…

– Видел, можешь не рассказывать. Сколько этот умник проживет еще?

– За пару часов могу ручаться. Это без помощи магии. С магией, если работать буду я – сутки, не меньше. Может, и больше, но совсем ненамного.

– Любишь ты словами вензеля крутить. Сутки, значит, выдержит, если постараешься. Это хорошо, это радует… Можешь привести его в чувство и вернуть подвижность?

– Могу, но ненадолго. Это я про подвижность. А приводить в чувство не надо – он и сейчас все видит и слышит.

– Ну и отлично, – Корбин хищно улыбнулся. – Тогда он понимает, что сейчас решается его судьба. Ну что, убогий, будем договариваться?

Руалиец с трудом кивнул. Корбин осклабился:

– Ну, тогда смотри. Карту видишь? Да ты кивни, кивни, с тебя не убудет. Понимаю, что больно, но ты сам виноват, никто тебя сюда не звал. Вот я провожу линию, все, что южнее – мое. Да не дергайся ты, пары провинций лишишься – всего и делов. Если не договоримся – завтра ты помрешь, потом я твою армию перебью, а после этого и страну твою завоюю запросто. Веришь? Вижу, что веришь, это хорошо. Теперь представь себе, какую резню я устрою. Так что, если не согласишься, весь твой род я изведу под корень. Прим, а теперь верни подвижность его рукам. Ну что, убогий, вот здесь подпись поставь, а потом мы тебя лечиться повезем. Да, и предупреди своих людей, чтоб не дергались – ваш лагерь окружен. Прим, я сейчас позову его воевод, верни ему голос – пусть озвучит решение.

– Ты что, так с больным, – негромко, чтоб не слышал король, начал целитель но Корбин его оборвал:

– Молчи, и не мешай мне вести переговоры – я ведь тебе лечить не мешаю. И потом, я правду говорю, он сюда приперся незваным, и потому уйдет в одних подштанниках. Я ни словом не шутил. Все, давай, занимайся делом, а я утрясу технические вопросы.