Есть!

– А где грибы? – спросил вдруг П.Н., не обращаясь ни к кому конкретно, так что глаза у доброй половины сотрудников испуганно забегали. Я прямо наслаждалась, представляя себе ломаный ход мыслей Еки или Иран: о каких грибах идёт речь? Кто их готовил? Где они могут лежать?

Я молчала – в конце концов, лично меня никто ни о чём не спрашивал. Наш эксцентричный начальник часто выкидывает коленца, так что его странный вопрос мог, повисев некоторое время в воздухе, растаять сам собой. Но тут мои пирожки с грибами повели себя непредсказуемым образом – они вдруг запахли во весь дух, как будто отозвавшись на вопрос П.Н. Запах был таким одуряюще вкусным, что Юрик (обойдётся без отчества) сглотнул слюну, как лягушка – муху, Аллочкины тонкие ноздри затрепетали, а П.Н. погрозил мне пальцем, как нашкодившей соседской девочке, которую очень хочется выпороть. Но нельзя.

Я достала пакет с пирожками и молча протянула его П.Н.

– Не возражаешь, Павлуша? – спросил Юрик и, не дожидаясь ответа, первым достал пирожок. Сотрудники изучали узоры на скатерти, П.Н. побледнел, и только лицо Еки оставалось примерно таким же выразительным, как пустая тарелка.

– М-м-м… – Юрик откусил полпирожка и кивнул, как мэтр, принимающий экзамен у юного дарования. Дод вцепился в мою руку, Ирак что-то громко шептала – по-моему, молилась. П.Н. вырвал у Юрика из рук пакет с пирожками и перевернул его над своей тарелкой. Пирожки посыпались градом, ударяя рикошетом по соседям – голубое платье Еки удостоилось сразу двух ударов, оставивших жирные пятна. Ека преспокойно подняла пирожки брезгливыми пальцами и бросила в тарелку, как мёртвых мышей.

– Кофе готов, – сияющий Петя Пе́тров появился на пороге с кофейником.

– Юрик! – взревел П.Н. – Это мои пирожки, понимаешь? И это моя телекомпания! И вот это, – он ткнул в меня пальцем, как Бог-отец на фреске Микеланджело тычет пальцем в Адама, – это моя любимая телеведущая. И она сделала замечательные пирожки!

– В начинке мало соли, – вмешалась Ека.

– Да ты их даже не пробовала!

Петя дрожащими руками пытался пристроить на столе кофейник, его уши под колпаком горели алыми маками.

– Павел, не обязательно читать всю книгу, чтобы составить о ней полное представление, – нравоучительно сказала Ека. – Мы с вами, как филологи, должны это понимать. Достаточно прочесть отрывки в двух-трёх местах, чтобы понять, стоит ли книга нашего внимания. И с едой так же – я определяю качество блюда по запаху и внешнему виду.

– Ты определяешь по запаху и внешнему виду количество соли? – расхохоталась Аллочка. Я ни разу до этого не видела, как она смеётся, – зрелище оказалось своеобразное. Смеющаяся Аллочка – это как плачущий красноармеец. П.Н., похоже, тоже впечатлился и развернул к помощнице свой стул:

– Аллочка, скажи, что мне делать? А? Распустить вас всех? Закрыться и проживать сэкономленные на завтраках деньги? В последние годы мы работали в убыток – взлёт начался, только когда пришла Ека. Да, Геня, нравится тебе это или нет, но рекламу нынче дают только под Еку. Все остальные – паразиты.

– «Ека-Шоу» – успешный проект, – признала Аллочка. – Более, чем просто успешный. Но почему мы должны расставаться с любимыми программами и… людьми?

– Слушайте, хватит говорить обо мне так, будто меня здесь нет, – вскипела наконец и я. – Кто-нибудь может мне объяснить, что такое «Ека-Шоу»?

– В лесу такого не показывают, – сказал Пушкин. – Ека сделала невозможное. Точнее, она делает это каждый день.

– Кстати, Ека, мы опаздываем, – Иран постучала своими огромными пальцами по пустому запястью – она никогда не носила часов. – Тебе ещё нужно переодеться, эти пятна…

– Приятно было позавтракать с вами вместе, – улыбнулась Ека, отодвигая тарелку с пирожками. – Увидимся!

– Зайди после трёх, – буркнул П.Н., глядя мне куда-то в ухо, и выбежал следом за Иран и Екой.

– Мне надо увидеть это шоу, – сказала я Пушкину. Аркадий оживился:

– Да нет проблем! Дод хоть сейчас проведёт тебя в студию. Но приготовься быть изрядно фраппированной. И давайте сначала по кофе.

Аллочка уже разливала горячий душистый напиток по чашкам. Ирак, Колымажский и милый Славочка отважно жевали пирожки.

Читатель, конечно, знает, как отбирается публика для телешоу. Эта шатия-братия слоняется целыми днями по зданию телецентра или заруливает на канал «Есть!» специально. Часто это одни и те же лица, проверенные и узнаваемые, которых наш штатный стилист (не помню, рассказывала ли я вам про Эмму Буркину? Кажется, не было случая. Напомните, потом расскажу) бегло припудривает перед съёмками. Это в основном студенты, личные знакомые сотрудников, поклонники, специально отобранные Колымажским, а также случайные пионеры, пенсионеры и домохозяйки в поисках смысла жизни.

Во всяком случае, когда я вела кулинарные ток-шоу и телесостязания поваров, всё обстояло именно так.