Эстер Уотерс

На следующий день Эстер напряженно прислушивалась, не прозвучит ли снова звон колокольчика, уводящий от нее ее возлюбленного. Медленно ползли послеполуденные часы, и у нее уже зародилась надежда, что все это пустая тревога, но тут металлический язычок заговорил снова. Эстер услышала, как обитая байкой дверь захлопнулась за Уильямом, а вкрадчивые призывы колокольчика продолжали настойчиво звучать. Через минуту все стихло.

Подобно человеку, увязающему по колено в зыбучем песке, Эстер почувствовала, что настало время действовать, иначе будет поздно. Она должна бороться за своего возлюбленного. Но как? Уильям, казалось, стал ее избегать, и по его поведению можно было подумать, что он больше не стремится к примирению. Но гордость уже изменила Эстер, строптивый характер ее был сломлен, она не видела, не замечала ничего, кроме Уильяма, она следила за каждым его шагом, ее интересовало все, что могло иметь хоть малейшее к нему отношение, и, предугадывая любые его намерения, стала появляться перед ним в коридоре, когда он меньше всего этого ожидал.

— Вечно-то я попадаю тебе на пути, — говорила она с ненатуральным смехом.

— Ну, что тут такого… Наше дело известное — подай, принеси.

Они стояли, глядя друг на друга. Время пришло, объяснение было неизбежно, но в эту минуту в гостиной наверху зазвенел колокольчик. Уильям сказал:

— Звонят, надо пойти, — и, повернувшись, скрылся за обитой байкой дверью, прежде чем Эстер успела вымолвить хоть слово.

И вот однажды Сара ядовито заметила, что Уильям теперь, похоже, все время пропадает в гостиной. Эти слова вывели Эстер из ее угрюмой задумчивости, и у нее невольно сорвалось с языка:

— Не очень-то я высокого мнения о госпожах, которые бегают за лакеями.

Взгляды всех обратились на Эстер. Миссис Лэтч положила большой нож для разрезания жаркого и пристально поглядела на своего сына.

— Тоже мне, госпожа! — сказала Сара. — Никакая она не госпожа! Ее мать подметала двор, пока не выскочила замуж.

— Вот что я тебе скажу: ты думай, что говоришь, — рявкнул Уильям. — Если только такие слова услышат наверху, ты в два счета вылетишь отсюда и, боюсь, не скоро устроишься на другое место.

— Вылечу отсюда? Подумаешь, есть о чем жалеть! Ты обо мне не беспокойся, я себе место всегда найду. Только если уж на то пошло, так ты куда скорее можешь вылететь отсюда, чем я.

Уильям смутился, и, пока он подыскивал подходящий ответ, миссис Лэтч и мистер Леопольд властно положили конец пререканиям. Мальчишки-жокеи ухмылялись, Сара сердито нахмурилась, мистер Надувало и мистер Леопольд задумчиво молчали. Слуги постарше чувствовали, что эта сплетня не задержится в стенах столовой для прислуги; сегодня же вечером она будет у всех на языке в трактире «Красный лев», а на следующий день облетит весь город.

На другой день часов около четырех Эстер увидела, что миссис Барфилд, мисс Мэри и Пегги идут через двор, направляясь в сад, Эстер вышла тоже — ей надо было в дровяной сарай, — и заметила, как Пегги проскользнула обратно через заднюю калитку и поспешила к дому. Эстер тотчас возвратилась на кухню и замерла в ожидании звонка. Ждать пришлось недолго. Колокольчик зазвенел, но чуть слышно, и Эстер подумала: «Ишь, как тихо звонит — это сигнал. Не хочет, чтобы другие услышали, а он начеку и ждет».

Ей припомнились разговоры о том, сколько тысяч фунтов лежит на счету у этой молодой особы, и о том, какие красивые платья она носит. Ей, Эстер, не на что надеяться. Не на что. Куда ей в ее ситцевом платье, с ее ничтожным жалованьем! Он и не посмотрит на нее больше! Но как же это дурно, как жестоко! Как может тот, кто столько имеет, красть у того, кто беден? Да, это очень дурно и очень жестоко, и добра от этого не будет ни ей, ни ему, — это Эстер знала твердо. Бог всегда карает зло. Эстер чувствовала, что Уильям не любит Пегги. Как же грешно ему так поступать, срам какой! После всех его обещаний, после того, что случилось! Никогда не думала она, что он может быть таким обманщиком. И бешеная ненависть к девушке, так жестоко обокравшей ее, заглушила все другие мысли. Он скрылся за этой обитой байкой дверью и теперь сидит с Пегги в новой гостиной. Ушел туда, куда она не может за ним последовать, туда, где знатные господа проводят свои дни в безделье, душой и телом погрязнув во грехе, едят, пьют, предаются азарту и не помышляют больше ни о чем, а слуги должны им прислуживать и выполнять все их приказы, избавляя их от самого малого беспокойства! Она знала, что эти благородные господа считают слуг существами низшего порядка. Но разве она не слеплена из того же теста, что и они? Пусть Пегги носит красивые платья, но она ничем не лучше ее. Стащить с нее это платье, и под ним такая же женщина, как она, — просто женщина.