Естественное убийство – 3. Виноватые

Всеволода Алексеевича полюбили все. Даже всегда тихий, нарочито хмурый и старающийся быть незаметным для постояльцев Василий Николаевич выкуривал с ним по сигаретке вечером на скамейке. Да и в шахматишки изредка не брезговали. Под это дело Всеволод Алексеевич и пятилетнего внука Сашку играть подучил. Чтобы, значит, деду партнёр. Тут шахматы никто не уважает, всё больше карты или нарды. А Сашка, малявка неразумная, всё на лету ловил. И этот московский гость даже сказал, что у пацана большие способности. Не из вежливости сказал, а искренне, восхищённо! Это же сразу видно – кто из вежливости, а кто по правде. Эх, ещё бы родители-оболтусы этой крохи обращали на него внимание. Они разводятся, а мальчишку на деда с бабкой кинули. А он очень умный – вон, дядька чужой и то заметил! И не только в шахматах. Читать сам научился. По бабкиной Библии. Там картинки и буквы здоровенные. И читать научился, и картинки перерисовывает. А про папины-мамины дела, как маленький старичок, говорит: «И чего им не живётся?» – и вздыхает. Московский этот Сева – молодец. Уж насколько, сразу видно, людскую породу не жалует, но с Сашкой всегда парой слов перекинется, да так, будто тот не щенок несмышлёный, а взрослый мужичок.

Постоялец тогда прожил две недели. Ни гостей, ни девиц – никого. Совершенно одинокий двухнедельный отдых с видом на Балаклавскую бухту. И с тех пор каждый год приезжал в гостевой дом Маргариты Павловны. Всегда в феврале. Был уже в этом году… И чего ему в сентябре захотелось да ещё и на месяц? Нет-нет, она очень рада. Все ему будут рады. И люди, и собаки, и даже коты, включая жирного кастрированного вислоухого британца, который никому дорогу не уступит, развалившись посреди лестницы. Никому, кроме Маргариты Павловны и Всеволода Алексеевича. Ну ей – понятно: она хозяйка. А его-то он только раз в год и видит! Но помнит. И даже иногда заседает с ним на террасе мансарды. Так что Всеволоду Алексеевичу Маргарита Павловна в мансарде не откажет. Как бы Светлане только всё объяснить? Закатит истерику, что любимого номера нет. Точно закатит. Ещё и к Всеволоду Алексеевичу будет холодна и презрительна. Лишь бы шпильки не отпускала. Да ему, как с гуся вода; это понятно. Но Маргарите Павловне – авторитет и марка заведения! Ладно. В общем, не самая большая проблема – Всеволод Алексеевич Северный. Он будет бегать, гулять и читать, иногда отъезжая на день или на два. Светкиных шпилек и не заметит. Да и обаяет он Светлану Павловну, к гадалке не ходи. А Маргарите Павловне будет чем заняться. Много тут народу, не совместимого друг с другом, будет в сентябре. На сей раз – очень много. Юбилей, будь он неладен.

Маргарита Павловна приняла душ, оделась. Сегодня – кровь из носу – надо заехать в БТИ[1], узнать, как там дела с амнистиями. Пока что её пятиэтажный корпус считается надворной хозяйственной постройкой. К нотариусу надо сегодня – заранее договорено… На стройку забежать. Чего-то они там с облицовкой пробуксовывают?.. На завтра банкетный зал под свадьбу заказан – значит, каждого постояльца лично оповестить о том, что в ресторане может быть немного шумно и, если это не слишком удобно, не подать ли ужин в номер? Дел по горло. Вот и пора. Хватит думать наперёд. Чему быть, того не миновать. А сейчас двор обойти, кухню проверить, в церковь забежать и за руль – в Севастополь.

– Доброе утро, Кубик! – поздоровалась Маргарита Павловна с толстой кривоногой дворняжкой, спешащей к ней из тени бамбуковой рощицы. – Это тебе! – Она достала из кармана сарафана косточку из жил.