Естественный экономический порядок

Спрос на деньги не имеет ничего общего с желанием иметь деньги. Нищий, фермер в руках ростовщика, государство, работодатель или торговец, все они, когда у них в руках вексель - хотят денег; а вот спрос на деньги создаётся только тогда и теми, кто производит товар для продажи. Желание получить деньги - есть штука сложная, спрос же на деньги - очень простая. Желание получить деньги исходит каждый раз от конкретного человека, спрос на деньги происходит от факта наличия товаров, которые ждут, когда они будут проданы. Нищий желает получить подаяние; торговец желает увеличить продажи своего дела; спекулянт желает сохранить занятые им деньги от конкурентов, чтобы монополизировать рынок; фермер попал в яму, устроенную ему ростовщиком. У всех у них есть желание получить и иметь деньги, но ни один из них не создаёт спрос на деньги, поскольку спрос зависит не от желаний людей, а от количества товаров, которые надо продать. В этом плане будет ошибочно утверждать, что желание иметь вещь и предложение вещь купить определяют цену. Есть очень большое отличие между желанием иметь или получить деньги, исходя из ставки ростовщического процента, и спроса на деньги, измеряемого ценой. У этих двух понятий нет ничего общего между собой.

Люди, которые слышат слово "спрос на деньги" и не думают при этом о товарах, либо слова "очень большой спрос на деньги" и не думают о складах с товарами, о рынке, о товарном поезде, о судне с грузом товаром или даже о "перепроизводстве" или безработице, не уловили суть и смысл выражений: "Спрос на средство обмена", "спрос на деньги." Они не поняли, что разделение труда при производстве продуктов точно так же нуждается в деньгах, как продажа угля невозможна без железнодорожных вагонов, доставляющих уголь до потребителя.

Если мы слышим от кого-то, что возрос спрос на деньги, потому что выросла банковская ставка, мы можем быть уверены в том, что этот человек не может как следует выразить свою мысль. Если же мы услышим то же самое из уст профессионального экономиста, путающего спрос и желание, то нашей прямой обязанностью должно быть строгое указание ему, мол, эй, экономист, а ведаешь ли ты, о чём толкуешь?

Итак, мы разделяем спрос на деньги от желаний иметь деньги в любом состоянии рынка: в бизнес-проектах, сделках, в том числе и спекулятивных и т. д.; мы изымаем спрос из окутывающего тумана "ценности" и водружаем его на вершину горы товаров, которая создана разделением труда, горы всем видимой, всеми ощущаемой, всеми могущей быть измеренной.

Мы чётко понимаем, чем отличается спрос на деньги от нашего желания иметь деньги. А теперь представим другую гору: она сделана не из товаров, а из долговых расписок, закладных, государственных ценных бумаг, страховых полисов и тому подобного... Вот эту гору мы характеризуем другими словами, а именно: "Желание иметь деньги". Первой горе (с товарами) мы присваиваем название "Цены", а второй - "Проценты за использование капитала". Теперь любой читающий эту книгу, в процессе чтения прочитавший про СПРОС на деньги, а подумавший про ЖЕЛАНИЕ иметь деньги, - пусть лучше отложит книгу вообще. Она написана не для него или неё.

Спрос и предложение определяют цену, т. е. соотношение при котором деньги и товары обмениваются друг на друга. Что есть спрос на деньги - мы уже знаем. Это вполне ощутимая вещь; она порождается потоком товаром, которые беспрерывно производятся людьми в результате их деятельности в разделении труда.

А что такое ПРЕДЛОЖЕНИЕ денег? Следует придать и этой концепции форму, дать ей содержание; её нам тоже следует освободить от мешающего понять суть тумана словес.

Фермер, выращивающий картофель, портной, шьющий костюмы, они оба должны предлагать свои товары за деньги - но что они делают с деньгами? Что делали 100 000 крестьян и ремесленников с талером последние 100 лет, когда талер переходил из рук в руки? Каждый из них, получив талер, предлагал его за те продукты, которые предлагали другие, причём далее процесс происходил следующим образом: талер отдавался за некий продукт, а этот продукт затем полностью исчезал с рынка. Ибо купивший его, его и потреблял. А вот талер никуда с рынка не уходил. Он снова и снова приходил на рынок, он снова и снова начинал переходить из рук в руки... И так и год, и 10 лет, и 100; таким образом, талер, если его перечеканить для придания хорошей формы, мог бы существовать и 1000, 2000, 3000 лет. Потому что для любого человека, получающего этот талер, он представлял один определённый вид товара; из всех 100 000 человек, в руках которых он побывал, никто не смог бы его использовать как-то по-другому. Пригодность талера к ДРУГОМУ его использованию, для потребления в личных целях, была нулевая. Тем самым каждый вновь и вновь стремился избавиться от него, т. е. что-то на него купить. Полезное. Товар. Для потребления.