Естественный экономический порядок

Ни торговец, ни спекулянт, ни банкир, ни работодатель, ни журналист, ни депутат, ни бюрократ, никто не может использовать такую "науку" ни в качестве меча, ни в качестве щита; ни одно мероприятие немецкого промышленника, финансового учреждения, включая Рейсхбанк, не руководствуется этой теорией. В парламенте наука, берущая своим основанием ценность, проходит незамеченной, более того, ни одним из своих положений эта наука не может похвастать вообще, что оно хоть как-то повлияло на принятие хоть какого-то решения. Характеристика этой науки есть одно - её полный отрыв от жизни. Чистая стерильность.

И только среди тех, кого судьба исключила из коммерческой жизни, поэтому они и знают о внутренности коммерции, спекуляции, прибыли только по слухам - только среди тех, кому платят зарплату, эта теория нашла своих учеников. Только те, кто сидит на зарплате, ведомы в своей жизни, в своих практических делах, в политических делах этой самой теорией ценности. Этот фантом серьёзно обосновался в мозгах социалистов. В глубинах шахт, в грохоте и пыли фабрик, в дыму и чаде плавильных печей эта наивная вера в то, что существует нечто, называемое ценностью, и это нечто можно как-то использовать, увы, прочно и надёжно поселилась, не выгонишь.

Но если бы эта оторванность от жизни была единственным недостатком этой теории, про неё можно было бы и забыть. Тысячи мощнейших интеллектов тратят своё время на бесплодные теологические измышления, поэтому-то, когда их количество увеличивается ещё на пару дюжин новичков, не могущих оторвать себя от иллюзорной теории ценности, нам остаётся только стенать от горя, ибо эти мозги лишь добавят горя к жизни миллионов людей ещё и ещё. Вера в некую ценность стоит нам гораздо больше, чем прибыльное сотрудничество между людьми. Ибо, хотя доктрина ценности и стерильна и оторвана от жизни, на неё возлагают надежду те люди, которые в своей деятельности проходят лживый и заканчивающийся тупиком путь, хотя, если бы они всё поняли, их деятельность была бы более осмысленной и многообещающей. Таким образом доктрина - теория ценности - является ещё и разрушительной по своей сути одним своим существованием.

В Германии есть много деловых предприятий, возглавляемых умными людьми, людьми, изучающими теории науки по разным сферам деятельности человека. Но эти люди сознательно избегают теорий, касающихся непосредственно их призвания (таковыми являются вопросы экономики в связи с бизнесом того или иного бизнесмена). Бизнесмены являются первыми, кто ощущает на себе воздействие изменений законов; ибо они платят за последствия, они встречаются с кризисами лицом к лицу, они вынуждены предпринимать меры, чтобы встретить кризисы, тратить время и деньги на это; бизнесмены - это буферы между законами и экономической жизнью общества, они всегда в опасности от того, что некий новый кризис их сомнёт; и несмотря на это, они всё же сознательно уходят в сторону от принятия участия в дискуссиях по поводу теоретических проблем ТОГО, ЧТО ИМ ВАЖНО ПО ДЕЛУ, по их делу, тому, чем они и занимаются. Почему так происходит? Причины две: первая, эти люди воспитаны в такой немецкой манере, что им и в голову не приходит оспаривать научные авторитеты, особенно признанные; они думают, что наукой профессионально занимаются профессионалы.

(*Обоснованным ли является такая точка зрения можно выяснить из одной цитаты: "Руланд с самого начала проповедовал идею о том, что любая научная теория должна быть полезна для сельского хозяйства, промышленности или коммерции. Причём не время от времени, а постоянно. Поэтому он с самого начала же отрицал те условия существования теоретических исследований, что были выдвинуты Рошером и Шмоллером "Экономическая наука изучает то, что существует и существовало, а не то, что должно существовать", Рошер. "Наука не должна заниматься тем, чтобы прямо влиять на разрешение текущих вопросов текущей деятельности. Это - компетенция государства, и управления им", Шмоллер. Шмоллер и Рошер косвенно признали своими словами, что у нас нет экономической науки, а есть только рассмотрение ведения дел в государстве, а изучение анатомии государства не является сферой приложения сил университетских умов. К несчастью они также отказались подвести последнюю черту, вывести окончательный вывод: что изучение экономики государства не является также делом университетов вообще. А вот каким озорным эмбрионом коррупции является такая наука для наших университетах кратко пояснил профессор Брентано: "В преподавании экономики правда признаётся только до тех пор, пока она совпадает с интересами могущественных кланов власти и влияния, но и то, только до тех пор, пока эти самые кланы обладают и властью, и влиянием; если кланы меняются, или один клан становится более могущественным, на свет извлекаются даже самые тупые теории, оправдывающие себя лишь тем, что служат интересам этих кланов.")