Последние письма Финна излучали столько света и неподдельного счастья, что я просто не могла не порадоваться за него. Хотела бы я поблагодарить Этель за то, что она вывела моего дорогого напарника из тьмы. Но, что уж поделать, моим благодарностям суждено лишь бесплотно парить под небесами Верхнего мира и наблюдать, как растет счастье этой милой пары.
Идя с Заксом по главной улице к лифтовым воротам, я вдруг вспомнила, каким видела это место три года назад, когда впервые спустилась в убежище на миссию вместе с Финном. Сырость, серость, уныние, голод. Пусть улицы и сейчас не пестрили красками и счастьем, но сами жители и правда выглядели совсем иначе. Я могу с уверенностью сказать, что они начали жить, а не выживать. Видя эти перемены, я хотела верить лишь в лучшее. Пусть Заксен говорит, что убежище несмотря ни на что остается лишь тюрьмой, и мы никогда не увидим его тем самым мирным райским местом, о котором я грежу, но мне хотелось, чтобы хоть раз его слова оказались ложью. «Пройдет не один десяток лет, прежде чем положение дел здесь изменится по-настоящему. Нас давно не будет в живых, когда это произойдет», — так говорит он в намерении охладить мои надежды. Почему-то в этот раз я совершенно ему не верю. Мы обязательно увидим, как расходятся тучи, как прямые солнечные лучи ложатся на наши уставшие лица. Я все еще думаю, будто именно солнце станет тем самым знаком. Наверное, Заксен разозлится, услышав о моих наивных мечтах, но раз так, я просто продолжу ждать этого молча.
Двери лифта разошлись, явя нашему взору гостя из Верхнего мира. Да, вот и он. Отчего-то кажется, что один из предвестников чуда как раз стоит сейчас перед нами. Миниатюрная хрупкая фигура в белых рясах с умиротворенной улыбкой на мальчишеском лице.
— Добрый день, Святой Юне. Добро пожаловать.