Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе

Правда, уже в конце 20 - начале 30-х годов стала возрастать тенденция, определять ту или иную науку как "буржуазную" и "идеалистическую", что явно было за пределами подлинных философских интерпретаций науки. В настоящее время эта тенденция подвергается острой критике частью ведущих советских философов, однако следует признать, что она долгое время оказывала отрицательное воздействие на советскую науку1. Приписывание политического характера самому основанию науки значительно облегчило появление лысенковской концепции "двух биологии", а также прочих идеологических наскоков на различные области естественных наук. Еще в 1926 г. В. Егоршин во влиятельном журнале того времени "Под знаменем марксизма" заявлял, что "современное естествознание так же классово, как и философия, и искусство... Оно - буржуазно в своих теоретических основаниях"2. А в редакционной статье журнала "Естествознание и марксизм" в 1930 г. заявлялось, что "философия, естественные и математические науки так же партийны, как и науки экономические или исторические"3.

1 (См.: Фролов И. Т. Генетика и диалектика. М., 1968, особенно с. 10-16 и 61-68. См. также противоположное мнение: Paul D. В. Marxism, Darwinism and the Theory of Two Sciences//Marxist Perspectives (Spring, 1979). P. 116-143.)

2 (Егоршин В. Естествознание и классовая борьба//Под знаменем марксизма. 1926. № 6. С. 135.)

3 (Цит. по кн.: Фролов И. Т. Генетика и диалектика. С. 68.)

Не все советские философы и очень немногие естествоиспытатели соглашались с установкой, что естественные науки несут в себе политические элементы, а также с выводом о том, что западная наука является внутренне отличной от науки советской. Многие наиболее убежденные в марксизме естествоиспытатели и философы все же проводили моральное или философское различие между наукой и ее использованием. Даже те ученые, которые справедливо полагали, что теоретическое основание естествознания не может быть полностью отделено от философских вопросов, обычно признавали, что попытка разделения этих вопросов средствами политики приведет к пагубным последствиям. Известный марксист-естествоиспытатель О. Ю. Шмидт, который позже сыграл важную роль в обсуждении космологии, заявил в 1929 г., что "западная наука не представляет единого целого. Большой ошибкой было бы отделаться огульной характеристикой ее как "буржуазной" или "идеалистической". Ленин отличал "стихийных материалистов", к которым в то время принадлежало большинство экспериментаторов, от идеалистов, махистов и пр... С другой стороны, растет стихийная, неосознанная тяга к диалектике... Сознательных диалектиков-материалистов на Западе нет, но элементы диалектики имеются у очень многих научных мыслителей, часто в идеалистической и эклектической оболочке. Наша задача - найти эти зерна, очистить и использовать их"1.

1 (Цит. по кн.: Фролов И. Т. Генетика и диалектика. С. 66. (Приведенные слова принадлежат не О. Ю. Шмидту, а взяты из резолюции II Всесоюзной конференции марксистско-ленинских научных учреждений, принятой по докладу О. Ю. Шмидта.- Прим. пер.))

Дискуссии конца 20-30-х годов по поводу природы науки не затронули наиболее интенсивно работающих советских естествоиспытателей того времени. Большинство исследователей, как и везде, пытались держаться подальше от философских и политических обсуждений. Значение этих дискуссий было не в их непосредственном содержании, а в том прецеденте, который был ими дан для намного более резких идеологических дебатов послевоенного периода, когда Сталин принял лысенковское положение о "двух биологиях" и счел необходимым непосредственно вмешаться в процесс выбора. Без деспотичных действий Сталина генетика в СССР не была бы подавлена, но дискуссии 30-х годов помогли подготовить почву для этого подавления путем усиления тех подозрений, с которыми некоторые советские критики относились к западной науке.