Эстетика Канта

«Суждение вкуса только в том случае было бы чистым в отношении предмета с определенной внутренней целью, если бы тот, кто высказывает это суждение, или не имел бы никакого понятия об этой цели, или в своем суждении абстрагировался от нее» (5, 235).

В учении Канта о двух видах красоты и о соответствующих при их восприятии душевных состояниях человека происходит соотношение сферы эстетической со сферами природы и практики. Если сравнить эти сферы с точки зрения проявления целесообразности как соединительного звена в них, то, по Канту, в природе целесообразность проявляется как мнимая (т. е. наделяемая для удобства познания природы), в эстетической деятельности — как субъективная, а в практической деятельности людей — как реальная, или культура. Эта типология объектов по способу реализации в них принципа целесообразности свидетельствует, что только в практической деятельности людей, а именно в деятельности, в которой цель предшествует результату и предполагает его, единственно только в такой деятельности, определяемой Кантом как искусство (будь то трудовая деятельность или художественное творчество), и возможно осуществление и демонстрация целесообразности. «В самом деле, — писал Кант, — лишь в произведениях искусства мы можем осознать каузальность разума в отношении объектов, которые поэтому называются целесообразными или целями» (5, 140). Только после этого целесообразность переносится на природу для удобства познания. Исходя из этого, Кант подчинял теоретическую деятельность практической. И если его доводы в этом отношении не бесспорны, то его результат является важнейшим вкладом в понимание роли практики в общественной жизни, которое наиболее полное научное решение впоследствии нашло в философии марксизма.

Однако типологией предметов природы и продуктов трудовой деятельности не исчерпывается все наличие объектов эстетического суждения. Особое место в этом ряду занимают организмы природы. Ибо, по Канту, «организмы единственные [предметы] в природе, которые, если даже их рассматривают самих по себе и безотносительно к другим вещам, надо мыслить возможными только как цели ее и единственно которые, следовательно, дают понятию цели — не практической цели, а цели природы — объективную реальность…» (5, 401).

Венчает этот ряд — сам человек, в отличие от всех предметов являющийся не только объектом, по и субъектом эстетического суждения.

Как один из объектов эстетического суждения, человек зависит от тех же условии, какие справедливы и для других живых организмов. Суждение о них основывается на идее нормы, соответствие с которой характеризует образ человеческого тела, красивой лошади, собаки и т. д. По Канту, при эстетическом восприятии таких предметов их образы соотносятся не с понятиями и категориями рассудка, а с некими прообразами этих предметов или с идеей их нормы, адекватной виду этих предметов вообще, но изображенной конкретно.

Как же сформировались эти прообразы, служащие эталонами при оценке объекта восприятия? В результате деятельности вооображения, которое умеет «как бы накладывать один образ на другой и через конгруэнтность многих образов одного и того же рода получать нечто среднее, служащее общим мерилом для всех» (5, 238). Это положение Канта удивительным образом соотносится с современными теориями, в которых восприятие рассматривается как процесс сличения воспринятого образа с моделями-эталонами, образовавшимися в прошлой деятельности и хранящимися в памяти индивида[18].

Процесс образования эталонов, являющихся критерием оценки подобных предметов при их эстетическом восприятии, Кант рассматривает на примере образования представления об идеальной фигуре человека. «Кто-то видел тысячу взрослых мужчин. Если он захочет судить об их нормальной величине, определяемой путем сравнения, то воображение (по моему мнению) накладывает огромное число образов (может быть, всю эту тысячу) друг на друга; и если мне будет позволено применить здесь аналогию с оптическим изображением, то в пространстве, где соединится большинство из них, и внутри тех очертаний, где часть наиболее густо покрашена, становится заметной средняя величина, которая и по высоте, и по ширине одинаково удалена от крайних границ самых больших и самых маленьких фигур. И это есть фигура красивого мужчины. (Можно было бы то же самое получить механически, если измерить всю эту тысячу, сложить высоту всех, а также ширину (и толщину) самое по себе в сумму разделить на тысячу. Но воображение делает эти путем динамического эффекта, который возникает из многократного схватывания таких фигур органом внутреннего чувства)» (там же).