Эстетика. О поэтах. Стихи и проза

Я озарен осеннею улыбкой —
Она милей, чем яркий смех небес.
Из-за толпы бесформенной и зыбкой
Мелькает луч,– и вдруг опять исчез.

Плачь, осень, плачь,– твои отрадны слезы!

Дрожащий лес, рыданья к небу шли!
Реви, о буря, все свои угрозы,
Чтоб истощить их на груди земли!

Владычица земли, небес и моря!

Ты мне слышна сквозь этот мрачный стоп,
И вот твой взор, с враждебной мглою споря,
Вдруг озарил прозревший небосклон.

26 августа 1897

Родина русской поэзии По поводу элегии «Сельское кладбище» [11]

Посвящается П.В. Жуковскому

Не там, где заковал недвижною бронею
Широкую Неву береговой гранит,
Иль где высокий Кремль над пестрою Москвою,
Свидетель старых бурь, умолкнувший, стоит,

А там, среди берез и сосен неизменных,

Что в сумраке земном на небеса глядят,
Где праотцы села в гробах уединенных[12],Крестами венчаны, сном утомленных спят,—

Там на закате дня, осеннею порою,

Она, волшебница, явилася на свет,
И принял лес ее опавшею листвою,
И тихо шелестил печальный свой привет.

И песни строгие к укромной колыбели

Неслись из-за моря, с туманных островов,
Но, прилетевши к ней, они так нежно пели
Над вещей тишиной родительских гробов.

На сельском кладбище явилась ты недаром,

О гений сладостный земли моей родной!
Хоть радугой мечты, хоть юной страсти жаром
Пленяла после ты,– но первым лучшим даром
Останется та грусть, что на кладбище старом
Тебе навеял бог осеннею порой.

12 октября 1897

Отзыв на «Песни из уголка»

К. К. Случевскому

Дарит меня двойной отрадой
Твоих стихов вечерний свет:
И мысли ясною прохладой,
И тем, чему названья нет.

Какая осень! Странно что-то:

Хоть без жары и бурных гроз,
Твой день от солнцеповорота
Не убывал, а только рос.

Так пусть он блещет и зимою,

Когда ж блистать не станет вмочь,
Засветит вещею зарею,—
Зарей во всю немую ночь.

Январь 1898

Знамение

«Семя жены сотрет главу змия»

(Бытия, III)

«Сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его»

(Еван. Луки, I)

«И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, на главе ее венец из двенадцати звезд»

(Апокал., XII)

Одно, навек одно! Пускай в уснувшем храме
Во мраке адский блеск и гром средь тишины,—
Пусть пало всё кругом, – одно не дрогнет знамя,
И щит не двинется с разрушенной стены.

Мы в сонном ужасе к святыне прибежали,

Н гарью душною был полон весь наш храм,
Обломки серебра разбросаны лежали,
И черный дым прильнул к разодранным коврам.

И только знак один нетленного завета

Меж небом и землей по-прежнему стоял.
А с неба тот же свет и Деву Назарета,
И змия тщетный яд пред нею озарял.

8 марта 1898

В Архипелаге ночью