Эстетика убийства

Мужской пол – обслуживающий и заблуждающийся. Мужчины полагают, что они владеют миром, потому что владеют тайной, а значит, властью. Но их тайна и их власть – земные, ограниченные во времени и в пространстве. Они не владеют главной вселенской тайной – женщиной и ее бесконечностью, не владеют, потому что владеть ею невозможно. Не понимающие этого мужчины жестоко заблуждаются, понимающие – жестоко страдают.

Екатерина Алексеевна Немировская, привлекательная женщина тридцати четырех лет, написала обо всем об этом неплохое эссе в одном глянцевом журнале для эмансипированных дамочек. Сначала она обратилась за консультацией к одному молодому хирургу, который был занят тем, что менял пол по требованию тех, кто этого хотел и кто, на его взгляд, имел на это моральное и физиологическое право.

Филолог Екатерина Алексеевна Немировская, по прозвищу Лисонька

Хирург Арсен Чикобава был человеком аскетической, даже изможденной внешности: высок, неимоверно худ, бледнолиц, с длинными, нечесаными и маслянистыми черными волосами, с вечной щетиной на щеках, с жестко очерченной нижней челюстью и раздвоенным подбородком, с бесноватым блеском проваленных серых глаз.

От него исходил мускусный запах потного мужского тела и спиртного. И еще нечто, что получается не здесь, не в этом измерении. Это – не запах тела, это – запах души. Он неповторим и непередаваем словом.

Я лежала в его постели и сквозь зажмуренные глаза наблюдала за тем, как он поднялся, как матово блеснули в утренних лучах его худые плечи, как анатомически девственно выступили ребра, будто на давно некормленом жеребце, как бесстыдно блеснули ягодицы, узкие бедра и тонкие, длинные, жилистые ноги. У него к тому же выдающееся мужское достоинство, притягивающее мой взгляд.

Арсен щедрой рукой впустил в спальню солнце – резким, привычным движением рук разметал тяжелые гардины. Я зажмурилась еще больше и улыбнулась. Он повернул ко мне встрепанную голову и покачал ею.

«Что, – спросила я, – нравлюсь?»

«Мне нравится всё, что сотворил Господь, – ответил он буднично и серьезно. – И что не надо исправлять мне».

«О! – Я села на широкой кровати и потянулась, намеренно демонстрируя ему свою умеренных размеров, но на редкость правильной формы грудь, нежную линию рук, высокую шею и втянутый, напряженный животик. – Ты близок к Господу? Ты похлопываешь его своей талантливой рукой по плечу или даже придерживаешь за бороду?»

Арсен внимательно… мне показалось, даже слишком внимательно, как это делают скульпторы или художники, осматривая натурщицу, пробежал по мне своими серыми, некавказскими глазами. Он стоял уже лицом ко мне, и я тоже оглядывала его совершенно откровенно. Мне нравилось, то, что я видела, и что чувствовала ночью тоже.

«Ты пришла вчера за консультацией, – сказал он. – Но мы не поговорили».

Я рассмеялась и отвалилась обратно на подушки, разметав по ним свои темные волосы. Я знаю, что это красиво, впечатляюще. Мне об этом говорили мужчины, вкусам которых можно доверять. Они умеют оценить естественные эффекты.

«Мы делали, а не говорили, – ответила я негромко, – я пришла не за лекцией, а за лабораторным опытом, доктор. Но если желаешь… легкий завтрак и конечные выводы».

Арсен кивнул, подошел к стенному шкафу с матовым стеклом от пола до потолка, скрипнул роликами дверцы и тут же облачился в длиннополый девственно белый халат из нежной махры. На груди, на кармашке, золотом был искусно вышит его портрет в профиль и имя на английском: Arsen. Он, не глядя на меня, вышел из спальни. Я подумала, что обидела его своим цинизмом, который сейчас больше походил на недалекое кокетство.

Я поднялась, подошла к шкафу, дверцу которого Арсен, видимо, намеренно не задвинул, и увидела, что на плечиках висит точно такой же халат, но поменьше размером. Я сняла его и осмотрела: на кармашке золотом был вышит большой, изящный знак «вопроса». Рассмеявшись в голос, я нырнула в халат и вытянула из шкафа белые махровые шлепанцы. И халат, и шлепанцы вполне подходили мне по размеру. Наверное, он заранее их подобрал и здесь оставил. Пластический хирург так же точно определяет размер тела и ноги пациента, как продавец джинсов в США размер клиента. Один молниеносный взгляд и всё!

На кухне звякнула посуда, в нос ударил резкий, будоражащий запах свежего кофе. Я подумала, что когда слышу этот запах, мне всё удобно, всё комфортно, так же, как во время оргазма – хоть на голове стой.

«Турецкий, – услышала я, идя по узкому коридору на свет. – Обожаю турецкий кофе. И больше никакой другой! Турки умеют жить, они остро чувствуют жизнь во всех ее проявлениях. Они полноценная нация, они любят себя».