Эстетика. Учебник для бакалавров

Философский постмодернизм внутренне чрезвычайно разнороден. До сих пор речь шла преимущественно о том его варианте, который можно назвать деконструктивным (или элиминативным) постмодернизмом. «Преодоление современности» мыслится в нем на пути деконструкции традиционных составляющих мировоззрения, таких как бог, субъективность, цель, смысл, реальный мир, истина как соответствие мышления своему объекту и т.п. Эта версия постмодернизма прямо ведет к релятивизму и нигилизму.

Вместе с тем существуют зачатки философского постмодернизма, который можно назвать конструктивным постмодернизмом. Он тоже направлен на преодоление модернизма, но не путем некой таинственной деконструкции, а посредством анализа современного мышления, пересмотра предпосылок модернизма и предшествовавшего ему мировоззрения Нового времени. Конструктивный постмодернизм не рассматривает науку как свидетельство неадекватности современного мышления, полагая, что именно в ней следует искать основания нового понимания общества. Он возлагает надежды на экологическое движение, движение за мир, феминизм, разнообразные освободительные движения нашего времени. Не ограничиваясь общей критикой общества потребления, конструктивный постмодернизм подчеркивает, что современная эпоха привела к многим позитивным достижениям. От них человек не просто не должен, но и не способен уже отказаться.

Предполагая новое единство научных, этических и эстетических интуиций, конструктивный модернизм не представляет себя, однако, в качестве единственно возможного способа анализа художественного постмодернизма.

14.3. Основные особенности постмодернизма в искусстве

Художественный постмодернизм существует сравнительно короткое время, является чрезвычайно разнородным направлением, находится в процессе интенсивного развития, линия которого ведет пока в неопределенность. Его связи с аудиторией, не вполне понимающей, что именно хотели бы сказать своими произведениями художники-постмодернисты, ослаблены. Это существенно препятствует систематизации эстетики постмодернизма.

Первые исследования постмодернизма. Анализ постмодернизма в искусстве был начат не философией искусства, не заметившей резких перемен в искусстве 50—60-х гг. прошлого века, а самими представителями искусства.

Д. Барт в статье «Литература истощения» (1967) писал, что идеальный писатель постмодернизма не копирует, но и не отвергает своих отцов из двадцатого века и своих дедов из девятнадцатого. Первую половину века он таскает не на горбу, а в желудке: он успел ее переварить. Идеальный роман постмодернизма должен каким-то образом оказаться над схваткой реализма с ирреализмом, формализма с искусством, настаивающем на приоритете содержания над формой, чистого искусства с ангажированным, прозы элитарной с массовой[355].

Одна из первых попыток систематического анализа постмодернистского искусства принадлежит литературоведу Л. Фидлеру[356]. Он ставит проблему снятия границ между элитарной и массовой культурами, между реальным и ирреальным. Фидлер, говорящий преимущественно о литературе, называет писателя «двойным агентом», обязанным осуществлять в своем творчестве связь реальности технологизированного мира и мифа (чуда, вымысла), отвечать в равной мере и элитарному, и массовому вкусам. Произведение искусства должно стать как бы многозначным, приобрести двойную структуру как на социологическом, так и на семантическом уровнях. Такая установка прямо противоречит ориентации на элитарность, присущей большинству форм модернизма.

Позднее Фидлер, дискутируя с несколькими американскими писателями, явно их дразнит, расхваливая «Последнего из могикан» Д. Ф. Купера, приключенческую романистику, готические романы, всякое «чтиво», презираемое критиками, но способное порождать мифы и занимать воображение не одного поколения читателей. Фидлер гадает, не появится ли в литературе что-либо сравнимое с «Хижиной дяди Тома» Г. Бичер-Стоу, романом, который с одинаковым упоением читают на кухне, в гостиной и в детской. Шекспир причисляется к «тем, кто умел развлекать», и ставится рядом с «Унесенными ветром». Намерение Фидлера очевидно: снести стену, отделяющую искусство от развлечения. Он интуитивно чувствует назревшую необходимость добраться до широкой публики и заполонить ее сны, одновременно предполагая, что владеть снами вовсе не значит убаюкивать людей.