Эстляндия

«Хм, а ведь есть, проскользнул какой-то холодок у князя ко мне, – подумал Сотник. – Вот так вот нашепчет кто-нибудь про тебя “высокому начальнику”, а ты тут ему под руку своё мнение, отличное от его, выскажешь. И всё, сразу же в немилости окажешься. Ладно Ярослав, этот честной князь – воин, он привык в глаза смотреть и говорить всё то, что сам думает. А ну как какой-нибудь интриган был бы на его месте? Напоют ему, что комбриг много возомнил о себе и теперь вот к личной самостоятельности тяготеет, да ещё приплетут, что не уважает он княжью власть, что весьма плохо о ней отзывается. И всё, после очередного кубка на пиру, что тебе тут же с улыбкой преподнесут, загнёшься ты потом в страшных муках. Ну их! Домой хочу, в поместье своё! С женой и сыном побыть, с друзьями увидеться, да и хозяйством уже пора заняться…»

– На вечер у Высшего совета Господина Великого Новгорода назначена встреча с литвинским посольством. Пройдёт она на подворье у Владыки, – напомнил князь. – Но перед этим, на вчерашнем пиру, мы с Миндовгом уже порешили прежде между собой провести личную встречу. Так что с часу на час я жду его прибытия, а вам всем надлежит в ней тоже участвовать. Князь этот мне нравится, взгляд у него прямой, он его не прячет, не отводит в сторону, когда говорит. Вот и поглядим, до чего мы с ним сможем здесь договориться, прежде чем наши пустобрёхи на Большом совете будут балаболить. Всегда полезно личную приязнь иметь перед таким важным делом! – и он поучительно поднял указательный палец вверх.

Литвинов за столом переговоров было всего четверо, также как и самих русских, этикет то предписывал, и соблюдался он всегда строго и неукоснительно. Помимо самого Миндовга, напротив сидели моложавые, как и сам их князь, литвинские воеводы Радвил и Альгис. Тут же поблёскивал умными глазами и седобородый Гинтарис, отвечающий, как видно, за общие посольские дела и за связи с соседними державами. Все приветственные слова уже были сказаны, обычаи гостеприимства соблюдены, гости попотчеваны, и теперь оставалось только лишь договариваться.

– Мы хотим мира, – с небольшим акцентом произнёс Гинтарис. – У нас теперь нет повода для вражды с Новгородом и с его союзниками. Объединённой князем Миндовгом Великой Литве быть, как этого и хотел его славный отец Довгерд. Но нам противостоят племена, которые противятся нашему объединению в одну могучую державу. И ещё есть сильный враг, который угрожает и нам, и вашим Новгородским землям, – это Орден меченосцев, Тевтонский орден и вся Ливонская конфедерация. Сами мы со всеми ними пока не справимся, и нам нужна ваша поддержка. В противном случае если наши общие враги, объединившись, разобьют нас, то они потом обязательно придут и на вашу землю.

«Поэтому отдайте нам кровь своих воинов и деньги, много денег и много крови, – подумал Андрей. – Мир не меняется с веками, и опять русского Ваню будут пытаться заставить отстаивать чьи-то чужие интересы».

– Мы тоже желаем мира с тем союзом племён, что будет под рукой у Миндовга, – чётко выговорил Ярослав. – И мы сможем ему помочь в становлении его единой, сплоченной князем державы. Но где гарантии, когда это ваше новое княжество станет сильным, что оно не забудет всё наше добро и не повернёт свои копья вновь против русских земель, как это уже не раз уже было прежде?

Миндовг при этих словах русского князя нахмурился. Как видно, напоминание о не таком уж и далёком поражении до сих пор глодало его исподволь, и он, похоже, так до конца и не свыкся с этой горькой ролью побеждённого.

«Ох и не прост этот князь литвинский, ох и не прост! – думал, разглядывая его со стороны, Сотник. – На двух, а то даже и на трёх стульях он хочет сидеть. И будет уважать он всегда только лишь силу. Коли сильная Русь, значит, будет он ей союзником, ну а как ослабнет, так отъест столько от неё, сколько в его пасть поместится, и даже при этом не поморщится». И Андрей непроизвольно стукнул костяшками пальцев с надетыми по такому случаю перстнями по дубовому столу.

Миндовг перевёл взгляд на лицо Андрея, затем он оглядел его руки. На среднем пальце у Сотника блестел большой золотой перстень с изображением скачущего с мечом всадника.

– А что ты думаешь, Андрей, обо всём этом? Скажи мне честно. Я тебе верю, с тех самых пор, как подарил этот перстень, – и он кивнул на руку Сотника.

Андрей посмотрел на Ярослава. Тот чуть кивнул, и Сотник, поднявшись, по привычке одёрнул кафтан.