Эта безумная Вселенная (сборник)

Вновь и вновь он возвращался к свербящему его подозрению, что гомбарские власти лихорадочно ищут способ прекратить игру, не нарушив своих законов. Как только они найдут такой способ (если, конечно, найдут), они тут же расправятся с пленником. Игру объявят законченной, а его поволокут к столбу, где палач постарается побыстрее и потуже затянуть у него на шее веревочный «галстук».

Плавая в своих мрачных мыслях, Тейлор не заметил, как прошло время. Явившиеся в камеру охранники повели его в знакомое помещение. Игра возобновилась, словно и не было никакого перерыва. Однако длилась она всего полчаса. Потом из черного ящика дважды раздался какой-то сигнал, и Брюхоносец сразу же остановил игру. Тейлор вернулся в камеру, не зная, что и думать.

Поздним вечером за ним снова пришли. Тейлор чувствовал себя совершенно измотанным. Внезапно начинающиеся и столь же внезапно кончающиеся сеансы утомляли и били по нервам куда сильнее, чем рутинная игра на протяжении целого дня. Раньше, выходя из камеры, он был уверен, что идет играть с Крысоглазом в абракадабру. Теперь выход из камеры вполне мог оказаться последними шагами в его жизни.

В помещении Тейлору сразу бросились в глаза произошедшие перемены. Игровая доска с ее штырями и дисками по-прежнему находилась в центре стола, однако Крысоглаза за столом не было. Не было и вооруженных охранников. За столом сидели Брюхоносец, Паламин и еще один коротконогий, крепко сбитый гомбарец. Лицо последнего не вязалось с его внешностью. Этот гомбарец показался Тейлору несколько не от мира сего.

Брюхоносец был хмур и озабочен, словно ему продали пакет акций несуществующего нефтяного месторождения. Паламин выглядел не лучше. Он пофыркивал, как беспокойная лошадь. Третий был и здесь и не здесь. Казалось, он одновременно созерцает нечто, находящееся на другом краю галактики.

— Садись, — отрывисто приказал Паламин.

Тейлор сел.

— Давай, Марникот, скажи ему.

Коротышка прервал созерцание, спешно вернулся с небес на Гомбар и педантичным голосом обратился к Тейлору:

— Я редко смотрю телевидение. Оно годится лишь для толпы, которая не знает, куда девать время.

— Ближе к делу, — потребовал Паламин.

— Но услышав, что ты вот-вот побьешь давнишний рекорд, я вчера вечером смотрел вашу игру, — невозмутимо продолжал Марникот.

Он слегка махнул рукой, словно желая показать, что способен сразу проникнуть в суть любого явления.

— Я тут же понял: количество ходов, минимально необходимых для окончания этой игры, выражается числом два в степени шестьдесят четыре минус один.

Марникот вновь скрылся в неведомых далях, но быстро вернулся и приглушенно добавил:

— Это огромное число.

— Огромное! — повторил Паламин и фыркнул так, что закачались штыри на доске.

— А теперь предположим, — продолжал Марникот, — что вы оба станете перемещать диски с максимально возможной скоростью и будете делать это круглосуточно, не прерываясь на еду и сон… Сколько, по-твоему, понадобится времени, чтобы закончить игру?

— Почти шесть миллиардов земных веков, — ответил Тейлор таким тоном, будто речь шла о будущей неделе.

— Мне неизвестны ваши меры времени. Зато я знаю, что не только ты, но и тысяча поколений твоих последователей не увидят конца этой игры. Верно?

— Верно, — согласился Тейлор.

— Однако ты утверждаешь, что предложил играть в известную на Земле игру.

— Утверждаю.

Марникот беспомощно развел руками, всем своим видом показывая, что больше ему нечего сказать.

Инициатива перешла к зловеще нахмурившемуся Паламину.

— Игра только тогда считается игрой, если в нее действительно играют. Рискнешь ли ты утверждать, что на Земле играют в эту так называемую игру?

— Рискну.

— И кто в нее играет?

— Жрецы одного из храмов в Бенаресе. [2]

— И как давно они играют? — спросил Паламин.

— Около двух тысяч лет.

— Поколение за поколением?

— Именно так.

— Это что же, каждый игрок играет до конца жизни без всякой надежды увидеть результат?

— Да.

— Тогда зачем они играют? — запыхтел Паламин.

— Игра является частью их религиозных верований. Они верят, что когда последний диск займет свое место наверху пирамиды, Вселенная перестанет существовать.

— Они что, сумасшедшие?

— Они не безумнее гомбарцев, которые играют в свой ализик примерно столько же времени и ради пустяковых целей.

— Наш ализик состоит из отдельных партий, а не из одной нескончаемой игры. Подобное действие, которому конца не видно, даже при самом смелом воображении нельзя назвать игрой.

— Абракадабра не является нескончаемой. Она имеет вполне очевидный конец. Что ты скажешь? — обратился Тейлор к Марникоту, считавшемуся у гомбарцев непререкаемым авторитетом.

— Да, эта игра имеет конец, хотя он и бесконечно удален от нас, — провозгласил Марникот, не смея отрицать очевидный факт.

— Ага! — визгливо воскликнул Паламин. — Думаешь, ты очень умен?

— До сих пор не жаловался, — ответил Тейлор, хотя его одолевали сомнения по поводу своих умственных способностей.