Эта безумная Вселенная (сборник)

Двадцать минут спустя мы бухнулись неподалеку от широкого, но не слишком оживленного шоссе и принялись ждать гостей. Первым появился фоб на восьми топочущих ногах, с четырьмя сложенными руками, двумя щупальцами впереди и идиотским медным завитком, торчащим вверх, точно единственный волос. Шестеро из нас преградили ему путь, полосуя огнем лучевых пистолетов, — конечно, это было красиво, но не более того. Мы прекрасно знали, что едва ли сможем причинить вред металлическому врагу.

Идея принадлежала Элу — Мак-Нолти согласился ее реализовать с большой неохотой. Шкипер дал добро на засаду только после того, как рядом была спрятана артиллерийская установка. Я видел, что восемь стволов выглянули из ближайшего шлюза, когда фоб замедлил шаг и остановился.

Еще шестеро землян обошли жертву сзади, а четверка заняла позицию с противоположной стороны от «Марафона». Гроб поглядел на нас блестящими линзами, вопросительно покачал медной антенной. У меня возникло странное предчувствие, что автомат предчувствует свою погибель и вызвал подмогу. Впрочем, если фоб бросится вперед, мы не сумеем его остановить. Он пройдет через наши ряды, как нож сквозь масло.

Некоторое время чужак смофел на нас. Затем он попытался сделать обходной маневр, но обнаружил на флангах заслоны. Тогда он вновь повернулся передом к нашим основным силам и застыл. Все молчали, напряжение становилось невыносимым.

— Так я и думал — это обычная железяка, — проговорил Эл, хладнокровно игнорируя тот факт, что он и сам был сделан не из плоти и крови.

Дерзко приблизившись к фобу на расстояние три или четыре фута, Эл Стоу поманил его, развернулся и спокойно зашагал обратно.

Жест этот одинаково воспринимают в любом мире. Однако я не особенно рассчитывал, что механическое существо подчинится. Но я ошибся!

Гроб медленно следовал за Элом, словно укрощенная лошадка. Так я в первый и последний раз увидел, как наш обладатель гаечного ключа выпустил его из рук.

Подойдя к вытаращившему глаза Мак-Нолти, который стоял возле шлюза, Эл сказал:

— Вот видите? У них есть своя этика. Он полагает, что стал моим пленником и должен подчиниться судьбе. — Эл Стоу отвел фоб в фюм, где пленник и остался, — Скорее всего, он потеряет способность двигаться, как только мы окажемся вне сферы действия радиомачты. Пусть Стив займется им — может, удастся вернуть механизму способность двигаться при помощи портативного блока питания.

— Хм! — сказал Мак-Нолти, оторопело глядя на фоб. Потом он повернулся к Блейну: — Попроси Стива спуститься сюда.

Капитуляция серьезного противника занимала наши мысли, пока мы закрывали шлюзы и готовились покинуть планету. Похоже, здесь привыкли сражаться крупными отрядами, а отдельные бойцы в расчет не принимались. Мы не могли проникнуть в разум фоба — если у него вообще был разум. Возможно, если бы мы отпустили пленника, его ждала бы та же судьба, что и лангустов, без чести возвращавшихся к своим соплеменникам.

Обычай лангустов нам казался абсурдным, и уж совсем абсурдной казалось неприятие свободной инициативы, которой обладали мы. Или это с нашей стороны глупо сравнивать этику инопланетян с человеческой? Быть может, все дело в сущности человека. Я не слишком образованный, плохо знаю историю, но, помнится, читал, как в древности японцы отказывались признать своих солдат пропавшими без вести и объявляли их мертвыми.

Но прошло совсем немного времени, и мы узнали, что корпоративная ментальность имеет не только недостатки, но и достоинства. Мы взлетели с черно-красной почвы и в последний раз устремились в небо этого абсурдного мира, пробили слой облаков и наткнулись на четыре длинных черных корабля. Нам уже доводилось видеть такие же ракеты в небе — сейчас они летели, выстроившись в ровнейшую линию.

Тут не может и речи идти о том, что ведущий заметил нас первым и передал приказ остальным. Нет, корабли нас обнаружили одновременно и отреагировали мгновенно, двигаясь с поразительной синхронностью. Их поведение навело меня на мысль об известном феномене: стая птиц изменяет направление полета или перестраивается, садится или взлетает, действуя так, словно ею руководит единый разум. Корабли исполнили тот же птичий фокус. Они одновременно изменили курс, перестроились и обрушили на нас все те же зеленые лучи, которые и раньше не причинили нам вреда, но вывели из себя Стива Грегори. Взаимодействие вражеских кораблей было практически идеальным.

Впрочем, им это не дало никаких преимуществ. Если бы лучи оказали на нас предполагаемое действие, то наш корабль тут же рухнул бы. Мы же спокойно прошли сквозь зеленый заслон, продолжая набирать высоту. Вражеские корабли перестроились с математической точностью; казалось, ими дистанционно управляет один человек. Они одновременно перевели двигатели на форсаж, увеличили скорость, и расстояние между нами стало уменьшаться.

— Сейчас они летят почти с такой же скоростью, что и мы на основных двигателях, — прокомментировал Эл. — Хотелось бы взглянуть на бортовое оборудование и пилотов.