Эта безумная Вселенная (сборник)

— Меня просто из себя выводит зловещая тишина на этой чертовой планете, — сказал Кесслер. — На Земле в таких джунглях ад кромешный, оглохнуть можно. Стрекочут цикады, без умолку тарабарят обезьяны, кричат попугаи — всего не перечесть. А здесь все живое не производит никакого шума. Огромные змееподобные существа ползают совершенно беззвучно. Гигантские красные пауки сидят в ямах-ловушках и не шелохнутся. Во время моих ночных дежурств я видел множество каких-то тварей, а иной раз только ощущал их присутствие, и все они крались по лесу с такой осторожностью, что ветка не треснет и листва не зашуршит. Это же противоестественно. Меня это угнетает.

— Давайте запоем, — предложил Сэмми. — Это поднимет нам настроение и заодно распугает всякую здешнюю нечисть.

— А что будем петь? — спросил Кесслер.

Сэмми со всей серьезностью поразмыслил над его вопросом и предложил:

— «Вьется тропка, вьется длинная». Подойдет?

Горланя эту песню, они зашагали вперед. Один Малыш Ку молчал: он не знал слов. «Тропку» сменила «Уложи меня среди клевера», за которой последовали «Песня легионеров» и еще с полдюжины других. Пение помогло им быстрей спуститься с холма в джунгли и ускорило продвижение сквозь заросли. Молит хриплым, режущим слух басом исполнил соло старинную австралийскую песенку «Как погнал наш Клэнси коров на водопой». Допев последний куплет, Молит взялся за Малыша Ку.

— А от тебя мы даже жалкого писка не услышали. Может, споешь нам что-нибудь свое, а?

Малыш Ку застеснялся.

— Да ты смелей, — нетерпеливо настаивал Молит. — Все равно хуже меня тебе не спеть.

Преодолевая смущение, Малыш Ку неохотно повиновался, и из его рта полились какие-то резкие немелодичные сочетания звуковых полутонов. Под эти жуткие вопли в воображении остальных возникла кошка, ополоумевшая от невыносимых резей в желудке. Эта кошачья агония продолжалась несколько минут и вдруг оборвалась — как им показалось — на середине такта.

— Что все это значит? — подступил к нему Молит, играя бровями.

— Лепестки цветов, точно снежинки, медленно падают с неба и нежно приникают к светлой руке моей любимой, — с удивившей остальных беглостью бойко объяснил Малыш Ку.

— Это надо же! — воскликнул Молит. — Очень милая песенка.

Подумать только — Малышу Ку есть о ком петь песни! Такое

Молиту раньше и в голову бы не пришло. Он попытался представить себе эту женщину. Вероятно, лицо у нее оливкового цвета, миндалевидные глаза, она смешливая, пухленькая, вкусно готовит; мать семерых упитанных детей. Не исключено, что телом она вдвое крупнее Малыша Ку, управляет им и хозяйством твердой уверенной рукой и зовут ее, возможно, Тончайший Аромат или как-нибудь еще в том же роде.

— Очень, очень мило! — повторил Молит к вящему удовольствию смущенного Малыша Ку.

— Может, споем теперь «Мы идем по Джорджии»? — предложил Сэмми, которому не терпелось еще подрать глотку.

— Я уже задыхаюсь. — Кесслер яростно рубанул мачете по живой изгороди из лиан высотой в половину человеческого роста, которая перекрыла перед ними тропу, — Идущему впереди достается вся работа.

— И он берет на себя весь риск, — добавил Сэмми. — А не идти ли нам во главе отряда по очереди?

— Неплохая идея. — Кесслер прошел через отверстие в изгороди, по краям которого извивались свежие обрубки лиан. — Я обдумаю ее. Напомните мне об этом месяца через два.

Напоминать не пришлось.

Он так долго не прожил.

Тремя днями позже им вдруг повстречались таинственные животные, которые проложили в джунглях тропы. Частенько они задумывались над тем, кто мог проделать в непроходимых зарослях эти коридоры. Уж конечно, не огромные змееподобные твари вроде той, которую пытался обезглавить Гэннибэл Пейтон. С того времени они не раз мельком видели этих животных, но те никогда не выползали на тропу и ни одно на них не напало.

К появлению в джунглях этих троп не имели отношения и похожие на ящериц существа поменьше. Их было слишком мало, да и корпус у них для этого чересчур легок. Людям давно стало ясно, что извилистые коридоры в зарослях протоптаны животными более редкими и очень тяжелыми. Местами эти тропы уже зарастали: вступая в свои права, их постепенно отвоевывали назад джунгли. Однако длинные отрезки пути, за исключением уголков, где затаились алые цветы-хищники, были начисто вытоптаны, словно почву здесь утрамбовали чьи-то чудовищные конечности.

Кесслер уже собрался было свернуть по тропе в сторону, но тут до его слуха издалека донесся какой-то грохот. Другие тоже это услышали и, приблизившись, остановились за его спиной. Фини задергал ушами, всем своим видом выражая крайнее беспокойство.

Звук казался особенно странным в этом мире мертвой тишины. Он вмиг словно бы отменил извечный закон природы. Гул ударов! Тяжелых, сотрясающих землю, как топот пятидесятитысячного стада взбесившихся буйволов.

Фини возбужденно взвизгнул, быстро забегал кругами, и Кесслер сказал:

— Чувствую, что нам лучше с этой тропы убраться. — Он внимательно оглядел ближайший к ним участок джунглей. Звук становился все громче, — Вон туда!