Эта безумная Вселенная (сборник)

— Начнем, — сказал сидевший в середине гомбарец. Каждый третий из произносимых им слогов приходился на странный хрюкающий звук. — Тебя зовут Уэйн Тейлор?

Пленник молчал.

— Ты явился с планеты, называемой Землей?

Ответа не было.

— Давай не будем понапрасну тратить время, Паламин, — предложил гомбарец, что сидел слева. — Если он не хочет говорить добровольно, мы его заставим.

— Ты прав, Экстер.

Сунув руку под стол, Паламин извлек молоток. Боек молотка имел грушевидную форму; широкий его конец был сплюснут.

— Тебе понравится, если мы сейчас начнем ломать тебе пальцы и суставы?

— Нет, — признался Уэйн Тейлор.

— Весьма разумный ответ, — одобрил Паламин.

Он положил молоток на середину стола, так чтобы орудие пытки было видно пленнику целиком.

— Мы потратили немало времени на обучение тебя нашему языку. К этому дню даже ребенок смог бы в достаточной мере овладеть нашим языком, чтобы понимать вопросы и отвечать на них.

Паламин свирепо поглядел на Тейлора.

— Ты долго дурачил нас, симулируя необычайную тупость и медлительность в обучении. Но больше тебе не удастся нас обманывать. Теперь ты выложишь нам все.

— Добровольно или принудительно, но ты обязательно заговоришь, — добавил Экстер, облизывая тонкие губы.

— Верно, — согласился Паламин. — Начнем еще раз и посмотрим, сумеем ли мы обойтись без излишних жестокостей. Итак, тебя зовут Уэйн Тейлор и ты прилетел с планеты Земля?

— Я же сообщил об этом, еще когда меня брали в плен.

— Знаю. Но в то время ты плохо говорил на нашем языке, а нам надо, чтобы все наши вопросы были тебе понятны до последнего слова. Зачем ты совершил посадку на Гомбаре?

— Я уже двадцать раз объяснял вашему преподавателю, что это была вынужденная посадка. Мой корабль получил повреждения.

— В таком случае почему ты взорвал свой корабль? Почему не пошел с нами на открытый контакт и не попросил у нас помощи в ремонте?

— Любой земной корабль, совершивший посадку на враждебной планете, должен быть уничтожен его экипажем.

— Враждебной? — Паламин попытался изобразить на лице неподдельное удивление, но его лицо было слишком грубым инструментом. — Вы, земляне, ничего не знаете о нас. Так кто вам дал право считать нас враждебными?

— По прибытии сюда я оказался не в дружеских объятиях, а под обстрелом, — ответил Тейлор. — Вы охотились за мной целых двадцать миль, пока не схватили.

— Наши солдаты выполняли свой долг, — патетически заявил

Паламин.

— Не окажись они самыми вшивыми стрелками по эту сторону Лебедя, вам сейчас было бы некого допрашивать.

— Что такое Лебедь?

— Созвездие.[1]

— Кто ты такой, чтобы судить о наших солдатах?

— Землянин, — ответил Тейлор, словно этих слов было более чем достаточно.

— Мне это ничего не говорит, — с нескрываемым презрением бросил Экстер.

— Ничего, скажет.

Паламин продолжил допрос:

— Если бы власти Земли пожелали установить с нами дружественные отношения, они должны были бы послать к нам большой корабль с официальными представителями на борту. Что, разве не так?

— Я так не думаю.

— Это почему?

— Мы не рискуем большими кораблями и официальными представителями, не зная, как их встретят.

— А откуда вообще вам это знать?

— От космических разведчиков.

— Ага! — Паламин уставился на него с гордостью пигмея, поймавшего в западню слона. — Значит, ты все-таки признаешь, что являешься шпионом?

— Я являюсь шпионом только в отношении враждебных рас.

— Ошибаешься! — прорычал тип с квадратной челюстью, сидевший справа. — Здесь определения даем мы. Кем мы тебя назовем, тем ты и будешь.

— Это ваше право, — согласился Тейлор.

— И мы намерены им воспользоваться.

— Ты обязательно им воспользуешься, дорогой Боркор, — поспешил успокоить его Паламин. Он вновь повернулся к пленнику: — Какова численность твоей расы?

— Около двенадцати миллиардов.

— Он лжет! — воскликнул Боркор, хищно поглядывая на молоток.

— Одной планете не выдержать такой массы землян, — заметил Экстер.

— Мы населяем не одну, а более сотни планет, — сказал Тейлор.

— Опять вранье! — стоял на своем Боркор.

Махнув ему, чтобы успокоился, Паламин спросил:

— А сколько у вас космических кораблей?

— Вынужден вас огорчить: рядовых космических разведчиков не снабжают данными о численности нашего космического флота, — равнодушным тоном ответил Тейлор. — Поэтому я не имею ни малейшего представления.

— Какое-то представление ты все-таки должен иметь.

— Если вам нужны предположения, то ценность моих предположений невысока.

— Выкладывай их, а мы решим.

— Один миллион.

— Чепуха! — заявил Паламин. — Полный абсурд.

— Ладно. Одна тысяча. Любое число, которое покажется вам правдоподобным.

— Это никуда нас не приведет, — пожаловался Боркор.

— А чего вы ожидали? — удивился соплеменникам Паламин. — Если бы мы послали шпиона на Землю, неужели мы снабдили бы его сверхсекретными сведениями, чтобы он выложил их, попав в плен? Или мы сообщили бы ему ровно столько, сколько необходимо для выполнения задания? Идеальный шпион — это сметливый невежда, способный все выведать, но не знающий ничего, что можно было бы выдать.

— Прежде всего идеальный шпион ни за что не попал бы в плен, — язвительно заметил Экстер.