Эта больная любовь (ЛП)

Это всё ложь.

Я отворачиваюсь от смотрящих на меня студентов и бегу по пустому слитному коридору, когда рука прикрывает мне рот и меня резко отдёргивают назад. Чувствуя, что меня затаскивают в тёмную кладовку, я кричу, сопротивляясь этой руке. Я пытаюсь вырваться из хватки, когда чувствую, как твердое тело прижимается к моей спине.

— Шшш… успокойся, Брайони! — я слышу знакомый голос.

Голос человека, который меня подставил.

Я проигрываю битву со своими эмоциями и начинаю всхлипывать, прижимаясь к его руке. Он крепче притягивает меня к себе, его голос звучит у меня над ухом.

— Прекрати! Прекрати, блять, плакать! — требует он, обхватывая другой рукой мою талию и прижимая меня к себе ещё крепче.

Я пытаюсь сдержать свои эмоции, когда слышу, как епископ Колдуэлл в коридоре спрашивает кого-то, не видели ли они меня. Голоса постепенно стихают, когда они уходят от кладовки с припасами, в котором мы сейчас прячемся.

— Прекрати быть слабачкой, Брайони, — рычит Эроу мне в ухо. — Давно пора было тебе присоединиться к реальному миру, в котором находятся все остальные.

Я делаю дрожащий вдох через ноздри, успокаиваясь, пока его ладонь всё ещё прикрывает мне рот. После этого он, наконец, опускает руки, разворачивая меня за плечи к себе лицом. Его первая ошибка.

Я представляю себе очертания его телосложения, возвышающегося надо мной в тёмном пространстве, и, воспользовавшись случаем, ударяю его по лицу.

Лицу, на котором нет маски.

Я понимаю это, когда чувствую тепло его щеки против жжения моей ладони, резкий звук пощечины эхом отдаётся в тесной комнате.

Задыхаясь, я нащупываю позади себя выключатель. Мне нужно увидеть его. Прежде чем я успеваю дотронуться до стены, он крепко хватает мои запястья своими руками, прижимая меня спиной к тому, что похоже на металлические шкафчики позади меня. Он поднимает мои запястья над головой, прижимая свои бедра к моим, фиксируя меня на месте. В положении, которое слишком хорошо теперь мне знакомо.

— Ты дала мне пощечину, — говорит он сквозь стиснутые зубы, его нос плотно прижимается к моей щеке.

— Ты знал! Ты знал, что это происходит, и ничего не сделал, чтобы остановить это! — рявкаю я, дико дергаясь в его хватке.

Он ударяет мои запястья о шкафчик надо мной, вызывая боль в руках.

— Проснись, блять, церковница, — рычит он. — Это не единичный случай.

Я пытаюсь пнуть его, но его тело плотно прижимается к моему.

— Твоя наивность вызывает у меня отвращение, — продолжает он, — но, Господи, этот размах… — он втягивает воздух сквозь зубы. — Блять, мне нравятся эти руки на мне.

Я борюсь с его хваткой на моих руках, яростно раскачивая своим телом шкафчик позади меня, пока я стону от разочарования.

— Ну же, давай, — подбадривает он меня.

Это то, что ему нравится. Страх. Эроу получает удовольствие от моего страха и агрессии. Возбуждение от всего этого в сочетании с моим гневом заставляет меня взорваться перед ним, вымещая всё свое раздражение в данный момент, используя его как грушу для битья.

Но он слишком силен. Я чувствую его ухмылку на своей щеке, его волосы щекочут мне лицо, когда я вдыхаю его запах, пыхтя от усталости.

— Давай. Борись со мной, куколка. Сопротивляясь мне, ты увеличиваешь вероятность быть трахнутой мной, — говорит он своим жёстким тоном.

— Убери от меня свои руки!

— Прости меня, пожалуйста, — саркастически говорит он, захватывая оба моих запястья одной рукой над собой. — Всё, что я делаю, я делаю для тебя. Разве ты этого не понимаешь?

Его вторая рука скользит по внутренней стороне моего предплечья, пока не достигает макушки моей головы. Два пальца скользят по моему лбу, медленно идут по изгибу носа, пока не достигают губ, очерчивая профиль моего лица. Он просовывает эти два пальца между моими губами, встречая мои зубы. Я следую его внегласным указаниям, открывая рот, пока его пальцы не касаются моего языка.

Он прижимается своим лбом к моему в темноте, проникая пальцами всё глубже и глубже, пока не упирается в заднюю стенку моего горла, и я кашляю вокруг них, задыхаясь от их длины. С его губ срывается стон, и мои глаза слезятся, когда он задерживает их на секунду, прежде чем вытащить обратно.

Достав два пальца из моего рта, я слышу, как его губы приоткрываются, в то время как он сосет их. В каком-то больном и извращенном смысле, что-то в этом грязном действии вызывает волнение в моем животе. Соблазны, которые бесконечно мучают меня.

— Видишь? — шепчет он. — Ты не его маленькая шлюха. Ты даже не можешь нормально проглотить член.

Граффити. Его больные и извращенные игры бесконечны.

— Ты сделал это? — рычу я сквозь стиснутые зубы. — Ты написал обо мне такие мерзкие вещи?

Он вздыхает против меня.

— Прости меня. Безвкусица, я знаю. Не совсем в моем стиле, но… когда мы в Риме, мы поступаем как римляне, не так ли?