Эта больная любовь (ЛП)

Этот поцелуй дикий. Более безрассудный, чем первый. Он наполнен неконтролируемой страстью, которая исходит из того места внутри нас, которое мы отрицаем. Я чувствую, как он толкается бедрами вперед, его член твердеет под брюками, требуя какого-то вмешательства.

Я опускаю ладонь между нами, обхватывая его, и он стонет мне в рот. Он трется о мою руку, и я отмечаю, насколько он большой, когда его язык переплетается с моим. Его рука касается моей шеи, и мне до боли хочется почувствовать его крепкую хватку, лишающую меня воздуха.

Эроу душил меня. Он смотрел, как кислород покидает моё тело, заставляя меня умолять об оргазме, прежде чем вернуть мне жизнь. Он подарил мне дар пососать его язык вместо того, чтобы поцеловать меня в знак своей извращенной формы привязанности.

Сэйнт целует губы, которые только недавно были покрыты Эроу.

Я выныриваю из омута похоти при этом напоминании, прижимаю руки к груди Сэйнта, пока не отстраняюсь от него, разрывая нашу связь.

Его глаза расширены и паникуют от моей реакции, но он не имеет ни малейшего представления о причине того, почему я это сделала.

— О нет, — шепчет он, его рука поднимается, чтобы потереть лоб. — Нет. Брайони… я…

Я не могу поверить, что это действительно произошло. Я не такая девушка. Я не могу быть ею.

— Я не должен быть здесь. Мне нужно идти, — торопит он, проводя рукой по шее. — Я не должен был так поступать с тобой.

Он проводит той же рукой по лицу, на котором уже присутствует выражение мучений.

Но не сам поцелуй привел меня в замешательство. А то, что я сделала до него, и то, что я сделала после него. Какая-то больная часть меня наслаждалась отвратительной игрой Эроу.

— Сэйнт, — говорю я, протягивая руку и отводя его ладонь от лица. — Всё… всё в порядке. Это была не твоя вина.

Он вздыхает и снова смотрит на меня.

— И, если честно, — продолжаю я мягко. — Это… это была моя любимая часть вечера.

Его глаза, полные беспокойства, снова тают в легкой улыбке от моей лжи. Реакция на это будет моей любимой частью вечера.

Он выпрямляется, и я сжимаю его руку в своей.

— Это такая плохая идея, — шепчет он, глядя на наши руки. — У нас будет столько неприятностей, если они узнают, что я пришел сюда и практически напал на коллегу Magnus Princeps.

Насмешка грозит покинуть меня, но я сглатываю её. Сэйнт беспокоится о неприятностях, связанных с поцелуем, в то время как я буквально чуть не стала свидетелем того, как Божий человек самым ужасным образом надругался над ребёнком. Ирония Академии Завета и нашей епархии в целом осеняет меня, и необходимость раскрыть правду становится моей новой миссией.

— Чай в другой раз? — спрашивает он с раскаянием, намекая на то, что ему необходимо оставить свои соблазны.

Ухмыляясь, я демонстративно поднимаю руку. Я хочу, чтобы он поцеловал её тыльную сторону и пожелал спокойной ночи. Я хочу, чтобы его губы были повсюду на мне, но не в том смысле, в котором я должна.

Он делает именно то, на что я надеялась, осторожно целует тыльную сторону моей руки, а затем прощается, проскальзывает в дверь и уезжает на своем джипе домой.

Я наблюдаю из окна, как его задние фонари исчезают в темной ночи. Удовлетворенная ухмылка расползается по моему лицу, пока я жду в фойе своего дома. Я даже не удивляюсь, когда чувствую знакомый запах кожи и серы, подкрадывающийся ко мне сзади.

Я приняла своего мужчину в маске. Готова играть в его игры вместе с ним.

В тот момент, когда я готовлюсь повернуться лицом к Эроу, я чувствую, как ткань быстро закрывает мой нос и рот. Рука скользит вокруг моей груди, крепко прижимая меня к его твердому телу, пока я пытаюсь вдохнуть сквозь химикат, который врывается в мои ноздри.

— Полегче, моя маленькая шлюха, — шепчет он мне на ухо. — Я бы не хотел причинить тебе боль, пока ты не будешь в сознании настолько, чтобы почувствовать её.

Я теряю опору и пытаюсь отбиться от него, пока он тащит меня назад, но моё зрение становится мутным, и моя борьба слабеет, когда мои мышцы превращаются в жидкость, и я растворяюсь в нём.

А потом наступает темнота.

25. Короли и королевы

Я откидываюсь в кресле, ожидая. Наблюдаю.

Когда она поворачивает свою голову в сторону, её черные волосы рассыпаются по лбу и закрывают глаза. Я вижу, как трепещут её ресницы, в то время как из её горла вырывается слабый стон.

Я забеспокоился, что дал ей слишком много снотворного, но потом понял, что она стала очень плохо спать ночью с тех пор, как встретила меня. Ей нужен был отдых. А мне нужно было время, чтобы сделать то, что я делаю.

— Эроу, — бормочет она, и мой член возбуждается.

Она зовет меня, уже зная, что я здесь. Мне не нравится, что она чувствует себя со мной в безопасности. Она не должна. Я встаю со стула и подхожу к её телу, прикованному наручниками к железным прутьям кровати.