Эта больная любовь

Он знает, что не должен этого делать. Его репутация. Его отец. Его будущее. Но он не может остановиться, и втайне мне это нравится. Сэйнт позволяет основе того, кто он есть как мужчина, взять верх над конструкциями его разума. И я владею ею, сосредотачиваюсь на ней и контролирую её с помощью сексуальной силы внутри меня, и я нахожу это не иначе как захватывающим.

— Хочешь зайти внутрь? — спрашиваю я, разрывая напряжение с уверенностью девушки, которую я никогда не знала. — Я могу приготовить нам чай.

Я застенчиво улыбаюсь ему, приподняв бровь. Его губы раздвигаются, когда он смотрит на меня. Предложение в силе, оно говорит о многом, и он знает, что ответ должен быть отрицательным, но я настаиваю, проверяю свои способности из-за волнения от опасности, которую это может мне принести.

— Чай? — мягко спрашивает он.

— Да, — я прикусываю нижнюю губу, глядя прямо на его рот. — Чай.

Я знаю, что от меня исходит кокетливая энергия, но она приятна. Она естественна. Она придает сил. Она заставляет меня чувствовать то, чего я никогда не чувствовала раньше.

Чистую власть над мужчиной.

Я помешиваю котел перед собой, зная, какую ревность вызывает моя магия где-то во тьме, где он ожидает.

— Чай звучит потрясающе, — шепчет Сэйнт, всё ещё глядя на мою нижнюю губу, когда она немного выпячивается.

Войдя внутрь, я достаю чайник и наполняю его водой, пока он стоит рядом со мной у столешницы. Ставлю его на плиту, ожидая, пока она нагреется под ним. Я чувствую, как он подходит ко мне сзади. Мои нервы загораются, в то время как реальность поражает меня. Я привела его сюда под этим предлогом, и теперь он здесь, позади меня, жаждет этого по-своему.

Я полностью ощущаю его тело, когда он наклоняется ко мне, молча прижимаясь своей грудью к моей спине. Чувствую, как его грудная клетка вздымается позади меня, ощущаю теплый воздух его дыхания на своей шее. Он теряет контроль.

Повернувшись, я встречаюсь своим лицом с его грудью, а затем поднимаю взгляд к нему. Мои ресницы трепещут, когда наши глаза встречаются.

— Брайони.

Моё имя срывается с его губ так болезненно. Его брови сведены, лоб наморщен от муки, которую я никогда у него не видела. Он ведет внутреннюю борьбу, но война рушится на глазах, когда он прислоняется своим лбом к моему.

Я хочу, чтобы его боль ушла. Хочу облегчить его дискомфорт. Забрать его войну, потому что теперь я знаю, что могу это сделать.

Потянувшись вверх, мои руки мягко обхватывают его шею, мои пальцы касаются мягкой, бархатистой кожи под его ушами. Его горло перехватывает, глаза плотно закрываются, а затем снова открываются, чтобы найти мои. Его зрачки сильно расширены, и я вижу потребность в его взгляде.

Врожденная потребность. Первобытное желание. Даже в лучших своих проявлениях мы пытаемся бороться с ней. Отталкиваем её, притворяемся, что её не существует. Но мы — люди, нами управляют гормоны, которые требуют размножения, которые дразнят нас требованием разорваться и истечь кровью во что-то столь естественное для нас. Связь разума и тела, более сильная, чем грехи, которые нам велят отрицать.

Наш разум отключается, а тело пробуждается в этом новом мире восторженного чуда. Чувства обостряются, а прикосновения становятся новым языком, на который мы разговариваем.

Внезапная ясность обрушивается на меня. Я делаю с Сэйнтом то, что Эроу так легко делает со мной.

Не задумываясь, я совершаю то, что мне кажется естественным в данный момент, наклоняю подбородок вверх и закрываю глаза. Сэйнт наклоняется вперед, его руки опускаются на край плиты позади меня, а его губы мягко касаются моих. Делая последний шаг, я прижимаюсь к его рту. Его мягкие губы прижимаются в ответ, и не успеваю я опомниться, как его руки оказываются на моих бедрах, крепко обхватывая мою плоть под шелком платья, а наши рты раскрываются, и наши языки соприкасаются.

Искры электричества пробегают по всему моему животу, приземляясь глубоко в том месте, которое жаждет трения.

Я хватаюсь за его шею, открывая рот для поцелуя, которого никогда раньше не испытывала. Мой живот скручивается от удовольствия, когда его язык скользит по-моему. Но даже не поцелуй заставляет меня так крепко зажмуриться. Дело в том, что он смотрит. Знание того, с каким гневом мне скоро придётся столкнуться из-за того, что перешла границы дозволенного, заставляет мои бедра сжиматься, а внутренности воспламеняться от неописуемого удовольствия.

Я хочу надавить сильнее. Я хочу стать свидетелем того, как он снова сломается.

Сэйнт отстраняется от поцелуя, задыхаясь, когда его хватка на моих бедрах ослабевает.

— Я… Брайони, мне так жаль… — он качает своей головой, прижимаясь к моей. — Я не должен был этого делать.

Облизывая губы, я пытаюсь успокоить дыхание, когда Сэйнт удивляет меня, снова хватая за бедра и оттаскивая от плиты. Я сталкиваюсь с его грудью, и его объятия усиливаются, когда он прислоняется спиной к противоположной столешнице. Руки обхватывают моё тело, одна ладонь скользит вниз, чтобы обхватить мою задницу. Его язык снова облизывает мою нижнюю губу и проникает внутрь моего рта.