Эта девушка

– Мы с Николь расстались, ― внезапно начинаю говорить я. То, что я планировал сохранить втайне от Каи, считая, что к ней это отношения не имеет, теперь рвется наружу.

– Что? ― с растерянностью бормочет она, шмыгая носом.

– У нас все было плохо, в наш последний год. Мы постоянно ссорились. Однажды, после очередной крупной ссоры Николь собрала вещи и ушла от меня.

Кая молчит – на том конце линии полнейшая тишина, но я уверен, что она слушает меня.

– И я подумал, что это к лучшему. ― Я прикрываю глаза: очень больно признаваться в том, какой сволочью когда-то был. ― Мы стали чужими друг другу. Я больше не узнавал нас, тех, какими мы стали за годы, что были вместе. Я делал успешную карьеру, и в какой-то момент стал задумываться о том, что поторопился. Мне не хотелось… всего того, что было нужно Ник. Так что, когда она съехала, я вроде как почувствовал облегчение. После стольких лет я снова был свободен.

Меня мутит от этих воспоминаний. Тот эгоистичный ублюдок, каким тогда был, вызывает только отвращение. Часть меня боится, что этим признанием только оттолкну Каю. Но я должен быть честен.

– Я оставил все как есть и не пытался ее вернуть. Не скажу, что ее уход дался мне легко, но… проще, чем я мог ожидать.

«И точно не таким болезненным, как твой».

– С Ник мы увиделись вновь только через два месяца. Она пришла ко мне и сказала, что беременна. Когда уходила, еще не знала об этом.

Эта часть самая трудная. Я часто думаю о том, что происходило после ее новости.

Я не обрадовался. Скорее был раздосадован. Ребенок означал новые сложности. Он был неудобен. Не вписывался в мою жизнь. Мне было только двадцать пять – о каких детях могла идти речь?

Я спросил у Николь, что она планирует делать. Конечно, я не оставил бы ее один на один с этой проблемой, но конечное решение было за ней.

Когда она ответила, что будет рожать, я спросил: уверена ли она? Ребенок – огромная ответственность.

«К которой я не готов»,― подумал про себя.

Хотелось ли мне, чтобы она сделала аборт? Возможно. Это точно все бы упростило. Но для нее это был не вариант.

Через четыре месяца после того разговора Николь и наша дочка погибли. Возможно, это случилось, потому что я отказался от своего ребенка в тот день?

Эта мысль до сих пор съедает меня живьем. Когда я увидел первый снимок Элли, услышал ее сердцебиение, то устыдился своих малодушных мыслей. Я поверил, что со всем справлюсь – мы с Николь справимся.

«Воспринимай это не как поражение, а как очередное достижение», ― сказал тогда мой отец. «У меня трое детей, и это не помешало мне сделать удачную карьеру. Нет, сынок – вы и ваша мама только лишь помогали мне и придавали сил».

И хотя со временем я пересмотрел свой взгляд на скорое отцовство, даже ждал его с неким неведомым мне ранее благоговением, в тот момент – самый первый миг – я предал свою дочь.

Может быть, тогда все и решилось? Для нее – девочки, которая так и не пришла в этот мир.

Я делаю несколько глубоких вздохов носом, борясь со слезами. Мне нужно закончить свой рассказ.

– Мы решили дать шанс нашим отношениям – ради ребенка. Я сделал Ник предложение, мы назначили дату свадьбы. Поженились бы мы, не будь она беременна? Не знаю, сейчас я не знаю.

Я замолкаю. Вот такая моя история. Неприглядная, уродливая. Не думаю, что похожа на то, как она могла себе все представить.

– Почему ты рассказал мне все это сейчас? ― тихо спрашивает Кая.

– Потому что хочу, чтобы ты поняла. ― Втянув носом воздух, провожу рукой по волосам. Соображаю я ясно, хотя все еще немного пьян. ― Мы не были идеальной парой – совсем нет. Наши отношения начались слишком рано – мы были молоды, даже очень. И в какой-то момент все зашло в тупик, мы больше не делали друг друга счастливыми. Если ты думала как-то иначе… Это не так, детка.

– Почему ты мне раньше не сказал?

– Почему? ― Я хмыкаю. ― Потому что не хотел разочаровывать тебя. То, как я вел себя в то время – заслуживает осуждения. Мне было страшно, что ты увидишь во мне… обычного человека.

– А я тебя романтизировала, ― вздыхает Кая, припоминая мои слова, однажды сказанные ей. ― Ты ведь пытался предупредить меня. Только я ничего слышать не хотела.

Да, я пытался, только вот не сильно усердствовал. Потому что с той минуты, когда увидел ее и заговорил, она захватила все мои мысли. Мое сопротивление притяжению между нами не было долгим и с самого начала обреченным на провал. Но да, я запрещал себе мечтать о ней, желать ее. Потому что я не заслуживал быть счастливым, а она меня именно таким и делала.

В какой-то момент я притворился, что Айдена Харди не существует. Этот парень не нравился мне. Он причинял боль людям и принес слишком много горя тем, кто этого не заслуживал. Он должен был страдать, в надежде однажды искупить свою вину.

Но этот парень Данте, так непохожий на Айдена – возможно, у него был шанс быть с этой девушкой?

Я торговался сам с собой. Но в итоге влечение к ней победило.

Если честно, я проиграл в тот момент, когда она села рядом со мной на той лестнице.

Или выиграл. Теперь я думаю об этом как о самой большой моей победе.