Эта горькая сладкая месть

Я машинально оглянулась. На пороге кухни стояла прехорошенькая блондиночка. Маленькое треугольное личико обрамляли легкие кудрявые волосы. Фарфорово-нежная кожа делала ее похожей на ангела. Впечатление портили глаза. У молоденькой девочки был взгляд изрядно пожившей, прожженной бабы: тяжелый, неподвижный и злобный.

Дима моментально отложил запретный фрукт и зачирикал:

– Не сердись, котеночек, просто перекусил.

– “Просто перекусил”! – передразнил котеночек. – Иди в спальню, мама зовет.

Парень покорно понес слоновье тело в коридор. Девица соизволила заметить нас и процедила сквозь зубы:

– Жанна, Виолетта Сергеевна просила передать, что гости придут к восьми.

Потом резко повернулась на каблуках и ушла. Жанна вздохнула:

– Видала! Вот уж фурия!

– Кто это?

– Марго, Димина жена. Только не думай, пожалуйста, что благородных кровей. Она на самом деле из Зажопинска в Московской области. Учится на четвертом курсе в институте, где Дима преподает.

– Дима преподает?

– Ага. Экономику, он у нас кандидат наук. Так вот Ритке, ее на самом деле Маргарита Ковалева зовут, очень хотелось в Москве остаться, а Альберт Владимирович мечтал женить Диму. Вот девчонке и подфартило – теперь она Марго Павловская, место в аспирантуре, кандидатская и хорошая работа обеспечены. Представляешь, каково с таким бегемотом в постели, у него небось одно место из-под живота не высовывается, вот она и злится. Всех одергивает, нос задирает, как же – из грязи в князи.

Она внезапно замолчала – в кухню вошла Виолетта Сергеевна.

– Деточка, – умилилась старушка, – вы еще здесь. Надо отдохнуть, отнесите Светочке обед и сразу домой, на диванчик, с книжечкой, уж я-то знаю, как трудно эту квартиру убирать. Просто страдаю от такого количества комнат. И зачем нам столько? Давно прошу Альберта Владимировича разменять, очень тяжело содержать в порядке.

– Почему же не уедете в другую, поменьше? – притворилась я идиоткой. Виолетта вздохнула:

– Как-нибудь, душенька, расскажу вам, в какую неприятную историю попала Светочка, когда решила продать свою квартиру! Спасибо, друзья помогли. Жанночка, например, на суде выступала, столько нервов себе испортила. Они с Кларочкой тогда просто здоровья не пожалели, милые девочки.

Профессорша стала накладывать в банку новую порцию мяса, она отвернулась к плите и загремела крышками. “Милая девочка” глянула на спину старушки с такой ненавистью, что казалось, нарядная блузка Виолетты сейчас загорится.

Я тащила две огромные сумки к смертельно больной Свете и размышляла. Профессорша упомянула, что на суде им помогли Жанна и Клара, но, насколько помню, с их стороны выступали три женщины. Почему она ничего не сказала о Виктории Пановой, кстати, тоже сотруднице института

Павловского?

Сегодня у Светы дверь открыл мужчина. Он галантно снял с меня потрепанную куртку, подхватил свинцовые торбы и легко внес их на кухню.

– Кофе хотите? – спросил он.

– С удовольствием, – обрадовалась я.

– А бутербродик с колбаской?

Я была согласна на все. Ловкими артистическими движениями хозяин открыл холодильник, вытащил салями и в два счета соорудил чудесные сандвичи. Обычно мужчины режут хлеб толстыми ломтями, а сверху наваливают не менее толстые куски колбасы. Но передо мной на тарелочке лежали не бутерброды, а произведения искусства – тоненькие кругляшки батона, папиросно наструганная салями, сверху – аккуратные дольки соленого огурца, помидора и веточка петрушки. Кофе превзошел все ожидания – крепкий, вкусный, настоящий мокко.

– Ну, – заулыбался мужчина, – будем знакомы: Валерий Фокин, муж Светланы Альбертовны. Значит, теперь вы у Павловских в рабах служите?

Просто удивительно, где они только находят таких красивых аспиранток?

– Рада помочь Виолетте Сергеевне, – парировала я.

Валерий взглянул на меня повнимательней и расхохотался.

– Конечно, конечно. Вы не только красавица, но еще и добрый, интеллигентный человек. Но не волнуйтесь, тесть всегда держит данное слово, если не злить его, конечно. Годик побегаете с сумками, зато потом какие перспективы: кандидатская, хорошая работа, почет и уважение. Сами откуда?

– Из Казани.

– Прекрасно, там у Алика все схвачено. Устроит потом в университет, главное, не забывайте академика со всеми праздниками поздравлять, злопамятен, как слон.

Я молча пила кофе, жалея, что в целях конспирации оставила любимые “Голуаз” в машине. Валера истолковал мое молчание по-своему и хмыкнул:

– Вам нечего меня стесняться. Сам продался Павловским с потрохами за сладкую косточку, вот теперь и мучаюсь. Светлана жена аховая, а уйти боюсь. Альберт Владимирович только пальцем шевельнет, и от меня мокрое место останется. Так что мы с вами товарищи по несчастью, только вам лучше: оттарабаните год, и домой, а у меня бессрочная каторга. Никому, абсолютно никому не нужен, у Светки уже давно другой мужик есть, но Альберт Владимирович противник разводов. Так и живем.