Эта книга полна пауков

Ну что ж, промывка мозгов сработала. Как только ужас выбил все из моей головы, я вернулся к культовому лицу и все, что я смог вообразить, это тот говенный рисунок Элвис-Иисуса на бархате, который раньше висел у меня на стене, а сейчас насколько я знал все еще лежал в багажнике Кэдди.

Я нажал на курок.

Вспышка белого света оторвалась от устройства в моей руке. Чистый свет, сконденсированный в некую фигуру. Маленькую. Квадратную.

Внезапно оказалось, что перед нами в воздухе парит дурацкая картина.

Картина вращалась преграждая путь орде теней. Глаза на лице Вельветового Иисуса горели белым огнем. Он открыл рот и испустил нечеловеческий рев.

Вельветовый Иисус стоял перед Человеком-Тенью слева от меня. Его глаза выстрелили лазерами.

Человек-Тень взорвался.

Глаза полыхнули огнем снова. Еще один Человек-Тень оставил этот мир. Картина повернулась в воздухе и мы упали в грязь. Лучи белого света полыхнули налево, затем направо, прореживая ряды теней, прошивая темноту ярким светом, который был не менее ужасен, чем тьма, бело-синий свет, который, как я знал, ослепил бы меня если бы я глядел на него слишком долго. Ужасный свет пожирал теней с отвратительно праведной мощью, которая заставила меня их пожалеть. Я внезапно понял, что почувствовали ученые Манхэттенского проекта, когда они в первый раз увидели ядерный взрыв, засвидетельствовавший мощь того, что они выпустили в этот мир, свет, отражение которого от песка было достаточно ярким, чтобы ослепить человека в темных очках. Сила, настолько удивительная, что стала отвратительной.

И затем, остался только один Человек-Тень, мой Человек-Тень, тот что стоял передо мной и уничтожил руку Эми, или сделал так, что она перестала существовать.

Вельветовый Иисус подобрался в Человеку-Тени и закружился позади него. Картина визжала как животное, рот нарисованного Иисуса широко распахнулся. Картина метнулась к Человеку-Тени.

И Вельветовый Иисус откусил ему голову.

Тело Человека-Тени испарилось как облако автомобильного выхлопа.

Потом произошла вспышка, такая яркая, что я не смог прикрыть глаза, чтобы защититься от нее, потому что они были уже закрыты, но свет проник сквозь веки к сетчатке глаза, сжигая все внутри меня. Глухой удар о землю, ударная волна, рябью прошедшая по всей реальности. Картина исчезла. Мехомат взорвался маленькой сверхновой звездой синего света.

Я не знаю, как я очутился на спине, но я лежал, смотрел в тихие, серые облака и пытался мигнуть, чтобы убрать пятна из глаз. Вокруг стояла тишина.

Надо мной возник Джон. Он сказал, «Когда напишут продолжение Библии, эта хреновина определенно должна туда попасть.»

В ушах звенело. Звенели вообще все мои чувства. Перегрузка. Тогда Джон поднял меня на ноги и сказал : «Глянь! Глянь на то лицо.»

Он указывал на одного из оставшихся в живых зараженных работников ОПНИК, я даже не знал что один из них стоял там, когда мир застыл. Он бежал к нам и уже огибал горящий грузовик. Она достиг бы Эми примерно через три секунды, если бы Джон не остановил время Соевым Соусом. Я подошел к зараженному космонавту. Его глаза были похожи на пару фальшфееров, шипящих, потрескивающих и тлеющих белым светом.

Паразиты горели.

Горели все паразиты - по крайней мере те, что находились вокруг нас. Белые, потрескивающие булавочные головки света мерцали на зараженных космонавтах, шипящие звуки поджаривающихся пауков, заполняли сверхъестественную тишину в этом застывшем мире.

Затем огни мигнули, один за другим, шипение плоти постепенно затихло, последний из паразитов вокруг умер. Люди, в которых они жили, не проснутся внезапно здоровыми, - хэппиэнды никогда не случаются в Неназваном. Когда время пойдет, они они распадутся, мертвые. Но они были свободны. И они не были бы угрозой для нас.

* * *

В наступившем безмолвии я сказал: «Мужик, мне надо вздремнуть."

Я осмотрел застывшее сражение, никто из вовлеченных в него так и не узнает, насколько переломные события произошли в бесконечности между двумя тиками часов. «Что теперь?»

Джон осмотрел пейзаж и сказал: «Мы просто должны убраться с дороги, так? Время снова пойдет, военные поймут, что все зомби уничтожены, они прекратят палить, а затем дадут нам всем медали.»

— Эми все еще на открытом пространстве. Если я стану так, чтобы я толкнуть ее когда время пойдет, мы упадем в канаву, так?

— Ну, я думаю, да. Попытайся не сломать ей шею.

— Иди вниз и приготовься нас ловить.

Джон спрыгнул в канаву, оглядел Фальконера, в которого попали несколько раз. Он, конечно, выглядел мертвым, потому что не двигался, но вокруг вообще ничто не двигалось, так что мы не могли сказать наверняка. Я подошел к Эми, ее застывшие руки были протянуты ко мне так, как будто пытались меня оттолкнуть.

Что-то ударило меня в грудь.

На самом деле, это я наткнулся на что-то. На что-то застывшее в воздухе, маленькое и острое.

Пуля.

В дюйм длиной и толщиной с карандаш. Вылетевшая из ствола какого-то из кучи орудий, которыми ощетинилась линия зеленых БТР позади меня.