Эта короткая счастливая жизнь

Стефани думала об этом и убеждала себя, что если она займёт место сестры, то, несомненно, сможет избежать её ошибок. Она учтёт все недостатки и исключит их. Да и идея о том, что она сможет заботиться о сестре, позволив той растить Олдина, была так мила, что Стефани готова была согласиться. Стефани любила этого мальчика и хотела заботиться о нём, но понимала, что никто не сможет заменить ему мать. Мать, которая, несмотря на то, что живёт с ним в одном городе, навещает его раз в месяц. Какой образ жизни должна вести мать, чтобы позабыть о ребёнке? Разве это правильно? Нет.

На следующий день, когда пришёл Брюстер и, по обыкновению откупив её с репетиции, спросил, что она решила, Стефани сказала, что для начала ей нужно встретиться с сестрой и поговорить лицом к лицу.

Фелиция встретила их удивлённым взглядом и шумом голосов за спиной. На приём в новую квартиру были приглашены в основном работники «Чикаго Требьюн» – новые друзья Лаверна, но нашлось место и для Майры с её новым знакомым, и для Терри Уикета с высокой тёмноволосой женщиной.

«И после этого она уверяет меня, что у неё нет времени на Олдина?» – возмущённо подумала Стефани.

Фелиция добродушно улыбнулась и предложила сестре войти, посмотрела на Брюстера и сказала, что войти может и он. Брюстер помялся и перешагнул через порог. Стефани наградила его удивлённым взглядом, затем посмотрела на сестру и удивлённо отметила, что роль тирана, которую она раньше приписывала Брюстеру, сейчас больше подходит Фелиции. Не понравился ей и Лаверн, особенно после того, как она узнала, что идея устроить приём принадлежит ему.

Стефани молчала, пытливо вглядываясь в глаза сестры, надеясь, что сейчас она спросит о сыне и развеет все сомнения, но Фелиция говорила о чём угодно, кроме Олдина.

Какой-то мужчина лет пятидесяти обнял Стефани за плечи и, заглядывая в глаза, предложил выпить. Она отказала довольно резко и грубо и, высвободившись из объятий, решила держаться поближе к Брюстеру.

Несколько раз Стефани безуспешно пыталась заговорить с сестрой о сделанном Брюстером предложении, и каждый раз не находила нужного момента. Стефани почему-то вспомнилась «Весёлая бабочка», и отвращение от нахождения в этом доме усилилось.

Терпение лопнуло, и она заявила сестре, что завтра приведёт ей Олдина и оставит здесь. Кто мешает ей забрать сюда сына? О каких нравах можно говорить, ведя подобный образ жизни? Бедная, несчастная Фелиция!

Стефани нервно рассмеялась. Какой же она была наивной и глупой! Брюстер прав: Фелиция использует её, относится к ней, как к дешёвой няньке. И никто ей не нужен. Ни родители, ни сестра, ни собственный сын. Истории, рисовавшие прежде жизнь Фелиции с удобной для неё стороны, перевернулись с ног на голову.

Не желая устраивать скандал, Стефани решила, что лучшим будет уйти.

«Может быть, Фелиция не заметит этого!» – думала Стефани, направляясь с Брюстером к выходу. Она взяла его под руку, проникнувшись благодарностью за то, что он заботился о сестре все эти годы. Кем бы она была без него? Даже в том, что говорила Фелиция, можно увидеть, насколько важна в её жизни роль Брюстера. Он заботится о ней, спасает её от непотребства, а она не ценит этого, пренебрегает!

Думая об этом, Стефани больше переживала не о Брюстере, а о себе самой. Сестра предала её, обманула.

Стефани была расстроена и разгневана одновременно. Бессилие и смятение чередовались гневом и желанием устроить скандал. В итоге, когда Фелиция фальшиво удивилась тому, что они с Брюстером уходят так рано, и вызвалась проводить их, Стефани в каком-то ликовании, рассказала о планах Брюстера и своём решении согласиться на его предложение.

Фелиция удивлённо подняла брови, посмотрела на Брюстера и пожала плечами. «Ей действительно плевать!» – решила Стефани. Продолжая кипеть праведным гневом, она попросила Брюстера отвезти её домой.

По дороге он молчал, и это вызвало у Стефани ещё большую симпатию к нему. «Может быть, у нас ничего и не выйдет, – думала она, засыпая. – Может быть, подобное обстоятельство заставит Фелицию задуматься о том, что она может потерять, и взяться за ум».

На следующий день, репетируя в квартире Брюстера, она думала, что заставляет сестру образумиться. Даже в момент своего первого выступления в баре Дювейна она не переставала верить, что это пойдёт Фелиции на благо.

Сестра сидела возле самой сцены и задумчиво потягивала хайбол.

«Она отняла у меня сцену, – думала Фелиция. – Отняла всё, чего я добилась с таким трудом. Отняла, не применив для этого никаких усилий». Заказав третий по счёту хайбол, она расплакалась. Может быть, Лаверн прав, и для неё действительно скоро всё закончится?

Она представила, как бросится в холодные воды Мичигана. Представила, как тьма сомкнётся над её головой. Какая же странная, непредсказуемая жизнь!