Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Семен Резник Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Предисловие

Жорес Медведев

Об академике Николае Ивановиче Вавилове я впервые и случайно узнал лишь в конце 1945 года, хотя в то время уже был студентом второго курса агрономического факультета Московской сельскохозяйственной академии имени К.А.Тимирязева (ТСХА). Ее питомцем в начале века являлся и Николай Иванович. В то время это был Московский сельскохозяйственный институт.

На первом курсе академии все студенты начинали свое высшее образование 1 октября 1944 года с общеакадемической лекции «Введение в агрономию». В Большой химической аудитории ее читал негромким голосом самый заслуженный и самый почтенный по возрасту ученый, академик Дмитрий Николаевич Прянишников. Второй лекцией в тот же день, но уже в Большой физической аудитории, начинался для нас курс «Ботаника». Лектор, тоже академик, Петр Михайлович Жуковский, говорил ярко, выразительно, хотя и немного заикался. Он был блестящим оратором. Аудитория была переполнена, так как на лекции Жуковского приходили, уже добровольно, не только студенты первого курса. Второй курс в академии, осенью 1945 года, после обычной в то время отправки студентов на уборку картофеля в учхозах, начинал для нас академик Иван Вячеславович Якушкин, заведующий кафедрой растениеводства. Следующую лекцию в этот же день читал академик Николай Александрович Максимов. Он заведовал в ТСХА кафедрой физиологии растений.

Однако ни в одной из лекций всех этих курсов мы ничего не слышали о работах и теориях Н.И.Вавилова. Хотя, как мы узнаем из представляемой читателям книги С.Е.Резника, Прянишников был учителем Вавилова, Жуковский – другом и соратником, Максимов – многолетним сотрудником созданного Вавиловым Всесоюзного института растениеводства (ВИР), а Якушкин – соперником и «экспертом» НКВД по «Делу Вавилова».

В 1945 году я уже начал научную стажировку по цитологии растений на кафедре ботаники. Из побежденной Германии в ТСХА привозили с начала лета «по репарациям» новейшее оборудование, бинокулярные микроскопы, приборы для получения тончайших срезов тканей – микротомы, спектрофотометры, реактивы, лабораторную посуду, гербарий дикой и культурной флоры и много книг со штампами библиотеки Лейпцигского университета. Цитологическая лаборатория кафедры ботаники, которой руководила доцент Анаида Иосифовна Атабекова, полностью преобразилась. После лекций и практических занятий я приходил сюда для освоения микроскопии почти каждый день.

Петр Михайлович часто заходил «в цитологию» пить вместе с нами чай с бутербродами, им же и приносившимися. Академикам и профессорам бутерброды входили тогда в какой-то особый «паек», дополнительный к карточной системе на продукты питания. Жуковский делился этим пайком со своими учениками. Общая беседа была непринужденной.

Однажды, дату я уже не помню, Жуковский, отсутствовавший на кафедре два дня, пришел сильно взволнованный. Он «сбежал» с какого-то юбилейного заседания в Академии наук СССР, широко отмечавшей свое 220-летие. Впервые за много лет АН СССР отмечала юбилей международной конференцией, на которую были приглашены не только советские, но и иностранные почетные члены и члены-корреспонденты академии. Жуковский был академиком ВАСХНИЛ, а не Большой академии. Но его тоже пригласили на юбилейную сессию, так как ботаников и генетиков в составе биологического отделения АН СССР не было.

Приехав на сессию, Жуковский узнал, что одним из приглашенных в Москву иностранных ученых был Джон Холдейн, выдающийся английский биолог и генетик, избранный в 1942 году почетным членом АН СССР. Джон Холдейн был членом коммунистической партии Великобритании. Узнав о возможности встречи с ним, Петр Михайлович взял такси и вернулся на свою кафедру:

– Джон Холдейн сразу начнет спрашивать меня о Николае Ивановиче Вавилове, – объяснил нам сильно смущенный Петр Михайлович, – а что я могу ему рассказать? Вавилов ведь и до сих пор «враг народа»… его книги конфискованы, его работы нельзя цитировать…

Когда Жуковский ушел в свой кабинет, Анаида Иосифовна, очень смелая женщина, рассказала мне и моему студенческому другу Виктору Гуляеву, тоже практиковавшемуся по цитологии растений, о Николае Ивановиче Вавилове, с которым Жуковский много лет работал в Ленинграде. Анаида Иосифовна, как оказалось, знала Вавилова очень хорошо.

На третьем курсе, с января 1947 года, мы начинали слушать лекции по генетике растений, которые читал академик Антон Романович Жебрак.

Весной 1948 года я сдавал все экзамены досрочно. Жуковский, уже ставший моим научным руководителем, отправлял меня на шесть месяцев в Крым в биохимическую лабораторию Никитского ботанического сада для изучения роли каротиноидов, желто-оранжевых пигментов растений, как возможных растительных гормонов. Заведующий этой лабораторией профессор Василий Иванович Нилов был в прошлом одним из ведущих сотрудников ВИРа, другом Н.И.Вавилова и П.М.Жуковского. Он переехал в Крым в 1936 году, заболев туберкулезом.