Эта, на секундочку, вечность

– Ну-ка, что это у нас тут? – Митя извлёк из мешка конверт, подписанный крупным аккуратным почерком, вскрыл его и стал читать с чувством и придыханием:

«Уважаемая редакция!

Мы живём в маленьком городе, в котором и раньше было не так много предприятий. Но после того, как закрыли фабрику обоев, текстильный и бумажный комбинаты, промышленный комплекс «Молот» и некоторые другие заводы, огромное количество людей осталось без средств к существованию. Может быть, хоть вы поможете чиновникам осознать, что город с богатейшей историей, не раз переживший лихолетье и принесший немало славы государству, по сути, обречён на медленное вымирание, поскольку молодёжь ринулась в столицу, а старшее поколение потихоньку спивается от безнадёжности… Вроде бы начали восстанавливать Кремль, но леса на Храме Всех Святых стоят уже два года, и работы не идут… А ведь история нашего города ничуть не менее славна, чем история любого города из Золотого Кольца России! Как же можно так – целый город и выкинуть на помойку?!

С уважением,

Жители города Соломенска»

– А где это – Соломенск? – спросила Алевтина Витальевна.

– А шут его знает! – откликнулся Митя.

– Может, надо написать о них в газете? – робко вставила я своё слово.

– И что ты напишешь? Что город, местоположение которого точно не установлено, подаёт сигналы SOS, направляясь в неизвестном направлении по неопределённой траектории… – задумчиво изрёк Митя.

– Да нет, направление как раз известно. Скоро мы все там будем! – жизнерадостно заметила Алевтина Витальевна.

Да, с коллегами мне однозначно повезло!

– Ну, может быть, я попробую написать про этот город… а?

– Попробуй-попробуй, – поддержала меня главная редакторша, входя в кабинет, – Можешь отправляться. Заодно и потише будет.

В дорогу меня собирала вся семья так, словно ехала я не на пару дней, а на несколько лет. Мама отдала мне «стратегический запас» в виде банки тушёнки, банки сгущёнки и пакета гречки. Бабушка запекла курицу. Папа спросил:

– А там что, совсем есть нечего?

– Я как раз и еду, чтобы это узнать.

– Разведка, значит? На тему «есть ли жизнь в России после Перестройки?»

– Вроде того…

3

В шесть утра, умываясь ледяной водой в пахучем вагонном туалете, который швыряло из стороны в сторону почему-то не в такт движению всего поезда, я глянула в обшарпанное зеркало и поняла, что сборы были слишком уж поспешными. Даже в парикмахерскую не зашла. И как с такой блёклой физиономией, на которой глаза на ощупь искать надо, я буду втираться в доверие к местным жителям? Впрочем, они, возможно, и сами такие – откуда в этом захолустье косметический кабинет?..

Но он в Соломенске был. Причём прямо на привокзальной площади. Я, возможно, прошла бы мимо, не заметив его, но вывеска «Парикмахерская и косметика» сияла, как новогодняя ёлка. Светились и окна под нею. Словно взывали ко мне лично. Странно, обычно такие заведения раньше десяти не открываются…

– Здравствуйте, – сказала я, входя в помещение.

Вышла молодая деваха в коротком розовом халатике и с накладными ресницами.

– Доброе утро! С московского?

– С московского… А вы что, круглосуточно работаете?

– Нет, конечно. Просто я тут и за уборщицу, и за сторожиху. И вообще живу в этом доме.

– Удобно…

«Косметичка» (правильнее, конечно, говорить «косметолог», но слово «косметичка» в данном случае подходило больше), посмотрела с прищуром на моё заспанное лицо, поморщилась и спросила заговорщицки:

– К кому приехала-то?

– В смысле? – не поняла я.

– Ну, кто у тебя тут живёт?

Панибратское обращение на «ты» шокировало так, что поневоле вызывало на откровенность.

– Никого…

– А чё приехала?

– Я корреспондент… – пролепетала я, словно была виновата, что не оправдала ожиданий посплетничать после моего ухода: «к этим-то… приехала вот… тоже мне… такая-сякая-разэдакая…»

– А-а-а… – протянула она, снова вглядываясь в моё лицо, – тогда коррекцию бровей надо делать обязательно! – и начала ожесточённо мыть руки.

– Да, наверное…– сказала я, садясь в кресло.

– Открой глазки! Теперь закрой. И цвет сделать поярче, чтоб сразу было видно, что ты серьёзный человек!

– Не надо поярче, пусть будет естественно.

– Не беспокойся, всё будет супер!

И тут она навалилась на меня. В смысле, как художник. Я была для неё чем-то вроде мраморной глыбы или куска глины, из которого человека ещё лепить и лепить. И выпала эта невероятно сложная задача на её долю. Но она, будьте уверены, выполнит её со всей тщательностью и ответственностью перед теми людьми, которые будут на меня смотреть, со мной разговаривать, попутно оценивая её кропотливую работу…

– И чем это наш Соломенск заинтересовал вашу московскую публику? – поинтересовалась девица, мощно упираясь правым запястьем мне в левую скулу и нанося краску на ресницы.

– Пока не знаю…

– А я знаю! Не жмурься! Что, кого-нибудь сажать, наконец, будут? Доворовались?

– Нет, что вы… Я совсем не по этой части! Я больше по культуре… по традициям…

– А, этого навалом. Знаешь, почему город Соломенском назвали?

– Да, я на карте видела, он стоит на месте впадения речки Соломинки…