Эта нелепая любовь

Сердце бешено колотится. Я слышу тяжелое дыхание Льва стоящего рядом. Где-то вдали, раздаются шаги охранника, который медленно идет по газону. В жилах стынет кровь от адреналина. Я никогда ранее не делала такого: не сбегала из дома, не проказничала, была прилежной и хорошей дочерью. Что обо мне подумает отец? Как отнесется к этому мать, если меня поймают?

Пять минут мы стоим неподвижно. Секунды длились как дни. Ноги стали неметь от того, что мы не шевелились. Лев попробовал отойти вдоль постройки, чтобы убедится, что охранник ушел. Каждый его шаг - как стук моего обеспокоенного сердца. Парень действует беззвучно, или я не слышала этого, потому что, мое пульс отдается в висках. Пытаюсь сосредоточиться на шагах. Лев тихо стукнул по постройке и быстро направился ко мне. Он действовал как хищник — тихо, грациозно. Будто бы не первый раз такое прокручивал. Шаги, что доносились в мою сторону, стихли и направились в противоположную сторону.

— Полезай, — шепчет обеспокоенно Лев.

— Куда?

— Под здание, — и силой нагнув меня, мне ничего не оставалась, как залезть под нее, а Лев следом за мной. Мокрая земля пахла мхом и торфом. Я наблюдаю из-под деревянных брусьев, как темные лакированные ботинка медленно направляются в нашу сторону. Шаг за шагом приближался охранник, а мое сердце намеревалось вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки. Вдруг, он остановился. Лев прижимается ко мне, чтобы я меньше издавала звуков. Парень практически не дышит. Охранник стоит перед нами, сверкая своими черными “лаптями”. Секунда. Вторая. Мне показалось, что время просто замерло. Мне не хочется ни дышать, ни чувствовать что-то вообще. Я напугана до чертиков, и мой разум твердит: заканчивай это приключение, до добра оно не доведет, но… Почему-то я откидываю эту мысль прочь.

Мы лежим под деревянным брусом, не шевелясь. Не дыша. А охранник не уходит. На мгновение, я замечаю, как он встает на колена. Намереваясь заглянуть под основание. Потом появляется рука, на которой были часы. Красивые часы, дорогие. По-видимому, он купил их совершенно недавно, с какой-то получки, которую отстегнул мой отец. Я слышу тиканье секундной стрелки. Потом появляется вторая рука. Черт! Неужели нам крышка?

Глава 14. Лев

Ева еле дышит. Я и сам уже проклял, что мне эта идея пришла в голову. "Лев, а как же будет круто разбудить ее и украсть из дома на крутой завтрак? Ну скажи же, круто?!" — вспоминал я свои же мысли, перед тем, как приехать к ней. Идиот! Ещё какая-то секунда, и охранник нас найдет. Как можно крепче прижимаю к себе Еву. Из-под линии сруба мелькнул подбородок, который наклоняется в сторону. Руки охранника сгибается в локтях, наклоняя корпус ближе к земле.

Вдруг слышится шипение:

— Матвей, ты чё увидел?

Охранник мгновенно поднимается, в прежнее положение.

— Да мне показалось, что кто-то тут шуршал.

— Да сто пудов кошка, — говорит второй мужчина. — Они любят тут шастать.

— Видимо, — отзывается первый охранник, поднимаясь на ноги.

Я ощущаю, как Ева медленно выдыхает с облегчением. Я и сам испытываю неистовую радость, что нас не поймали. Ещё доля секунды — и по шее получил бы не только я, но и Вера. По крайней мере, мне так показалось.

— Пойдем, тут нет никого, — проворчал второй мужчина, идя от нас прочь. Мы с замиранием дыхания смотрим на уходящие ноги охранников, что медленно отдаляются от нас.

— Давай, вылезай, — шепчет Еве, которая будто бы уже слилась с землёй от переживания. Я пополз по холодной земле, выбираясь наружу первым. Ева вылезла и я, подав ей руку, помогаю встать на ноги.

— Ты чокнутый! — взвизгнула она отряхиваясь от мокрой земли. Ее когда-то светлая пижама превратилась в некое произведение искусства. Слегка влажная ткань, впитала в себя земляные комочки, которые растворялись от влаги и трения рук Евы. — Ну вот, ты посмотри на кого я похожа!

— На маленькую бунтарку, — подмигнув ей, подошел к месту, где перелез. — Иди сюда.

— Отдай телефон!

— Выполнишь уговор, и я отдам тебе телефон, — настаиваю на своем, протягивая руку. — Или ты трусиха?

— Ничего я не трусиха!

Когда Ева огрызается — я чувствую, как во мне что-то сгорает. Сгорает до такой температуры, что сердце хочет расплавиться лишь от одного выражения лица, этой маленькой бунтарки. От того, как она злиться и на ее лбу появляются мелкие морщинки. От того, как ее глаза полыхают ненавистью и негодованием, оставляя на радужке яркий блеск. Девушка стоит сложив руки на груди, выпячивая сочные округлости своего тела. Я поймал себя на мысли, что стоял и пялился как дурачок на нее, совершенно забывая все приличия. Что со мной?

— Давай, — опомнившись и проморгнув пару раз, подхожу к ней ближе на один шаг. — Второго шанса не будет!

— А кто сказал, что я дам тебе второй шанс?