Эта нелепая любовь

Но тот молчит. Молчит как рыба в воде, совершенно не реагируя на мои слова, и тащит меня по-мягкому.

— Матвей, ну прошу тебя! Я последний раз такое делаю, — взмолилась я, как только мы подходим к главному входу. — Ну прошу тебя! — чуть ли не плача молю его, но все тщетно.

Охранник Матвей уже один раз получил за то, что не поймал меня, и это отразилось на его зарплате. Правда, недолго отец злился, мне пришлось убеждать его, что тот не виноват. Матвей был единственным более-менее разговорчивым охранником, лишь потому, что ему было велено присматривать за мной. Все остальные – будто бы воды в рот набрали: молчаливые, серьезные, грозные…

Мы входим в дом, и мужчина ведет меня в кабинет отца, расположенный в противоположном крыле дома.

— Матвей, ну пока не поздно, пожалуйста!

— Нет, — еще сильней сжимая моё запястье, тащит к отцу.

Я пропала. Просто пропала.

— А-а-а-а, — кричу я в полный голос.

От неожиданности Матвей разжимает руку, и мне удается вырваться. Но недолго я радуюсь побегу. Пока оглядываюсь назад, врезаюсь в чью-то крепкую грудь. Передо мной стоит отец, который даже не отшатнулся от моего удара, тогда как я приземляюсь прямо на пятую точку.

— Папа? — удивлённый, неровный стон срывается с моих губ.

— И тебе добрый вечер, дочка! — отзывается тот и бросает охраннику: — Дальше я сам, Матвей, спасибо.

Охранник стремительно покидает коридор, в котором мы находимся, но вдогонку получает распоряжение отца:

— Будь рядом, ты еще пригодишься.

— Так точно, — отвечает тот и скрывается за поворотом, видимо, давая возможность нам поговорить наедине.

— Вставай, Ева, — отец протягивает руку и я, облокотившись на нее, поднимаюсь на ноги. — Пойдем в мой кабинет.

— Пап, я…

— Замолчи, — сухо говорит он. — Молча пошла в мой кабинет.

Мне ничего не остается, как дойти до его кабинета, содрогаясь от тяжелых шагов позади, открыть дверь, дождаться, пока отец демонстративно обходит меня и свой большой стол, а следом садится за него.

— Ева, — начинает он слишком строгим тоном. — Мы же уже говорили с тобой на эту тему…

— Да, отец, — выдавливаю из себя. — Говорили, и что?

— Мне не нравится, что ты вот так вот безрассудно сбегаешь из дома ради какого-то мальчугана.

— Он не какой-то мальчуган, — возражаю ему, но отец и бровью не ведет. Он лишь складывает руки в треугольник и внимательно смотрит на меня. — Он мой парень!

— Как появился, так и исчезнет.

— Не тебе учить меня, как жить!

— О-хо-хо, — смеется он, показывая мелкие морщинки от улыбки на лице. — Раз ты такая взрослая, значит, пора выдать тебя замуж.

— Это еще с какой кстати? — сложив руки на груди, я злюсь на своего отца.

— Потому что я не хочу, чтобы тебе разбили сердце и ты угробила время на неперспективного курьера!

— Отец! — шипя на папу, не могу поверить в его слова. — Я не игрушка и давно выросла, чтобы беспрекословно подчиняться каждому твоему приказу!

— И деньги тоже зарабатываешь сама?

— Если будет нужно, то да, — развернувшись к выходу, кидаю через плечо, — и их буду сама зарабатывать.

Дергаю ручку двери, но та не поддается. “Что с ней такое?” — мелькает в голове мысль.

— Ты пойми, солнышко, —начинает ласково говорить отец. —Я делаю это лишь из добрых побуждений…

— Ты пытаешься контролировать мою жизнь, будто бы я маленький ребенок! — кричу в ответ. — А я давно выросла, отец! Я уже не тот папин ангелочек, что нуждался в смене памперсов!

— Ошибаешься, солнышко, — настойчиво продолжает отец. — Но раз ты считаешь себя взрослой, то через неделю выходишь замуж.

— Что? Нет! — протестую я. — Ты не посмеешь!

— Разговор окончен, — размашистым шагом отец подходит к двери и кричит через нее: — сопроводите юную Еву в её комнату.

— Что?! Да как ты смеешь! Я не маленькая!!! Пустите!!!

— Ты под домашним арестом, дорогая, — на лице отца не дрогнул и мускул, пока охрана подхватывает меня под руки. — До тех пор, пока не выйдешь замуж!

— Это абсурд! — не прекращая сопротивляться, пытаюсь вырваться из крепких рук двух амбалов. —Отец! ОТЕЦ!

Но мужчина совершенно не слушает меня. Он будто пропускает все слова мимо ушей. Лишь целеустремленно разворачивается и направляется обратно к своему столу. А меня волокут как последнюю проказницу-негодяйку в сторону комнаты.

— А ну, пустите! — извиваюсь в крепких мужских руках. — Матвей! Прошу тебя!

Но мой давний товарищ лишь с грустью на меня, и практически на пороге комнаты он беззвучно роняет:

— Прости.

Толстая массивная белая дверь закрывается перед моим носом. Я кидаюсь к окну и, взглянув вниз, обнаруживаю трех человек, которые наблюдают за мной.

— Просто супер! — тягучий ком обиды спускается по горлу, как груз переживаний и предвестник чего-то по-настоящему ужасного.

Я кидаюсь на кровать, заваливаясь на живот и набрая номер Льва, переворачиваюсь на спину, слушая гудки, монотонные, тяжелые, долгие. Я не понимаю, почему он не отвечает мне…

Но практически в тот момент, когда я уже собираюсь положить трубку, слышу:

— Алло?!

— Привет, Львенок…

— Привет. Что-то случилось?

— Да, — признаюсь ему и не хочу тянуть с объяснениями. — Меня отец запер дома…