Эта песня мне знакома

То, что творится у нее на первом этаже, тоже немногим лучше. Нет, за чистотой Мэгги следит строго, но у нее просто дар создавать кавардак одним своим появлением в комнате. Ее кофта валяется на одном стуле, газеты, которые она никак не соберется прочитать, — на другом. У кресла громоздится неизменная стопка книг, шторы, которые она поднимает по утрам, всегда висят криво, шлепанцы, которые она постоянно теряет, прячутся между креслом и скамеечкой для ног. Словом, настоящий дом.

Образцовой хозяйкой Мэгги назвать сложно, но есть немало дел, которые удаются ей превосходно. Чтобы растить меня, она бросила учительскую работу и до сих пор каждую неделю занимается с тремя ребятишками. Я на собственном опыте убедилась, что она умеет превратить учение в увлекательную игру.

Однако когда я вошла в дом и поделилась с ней своими новостями, она не разделила моей радости. Едва стоило мне упомянуть фамилию Кэррингтон, как лицо ее приняло неодобрительное выражение.

— Кей, ты не говорила мне, что собираешься просить у них разрешения провести благотворительную вечеринку.

За последние несколько лет Мэгги стала ниже ростом на пару дюймов. Она шутит, что исчезает на глазах, но когда я взглянула на нее, она внезапно показалась мне довольно грозной.

— Мэгги, это отличная идея, — возразила я. — Я была на паре подобных мероприятий в частных домах. Народ на них ломился. В особняк Кэррингтонов люди валом повалят. Мы собираемся запросить по триста долларов за билет. Нигде в другом месте такое не пройдет.

И тут я поняла, что Мэгги встревожена, неподдельно встревожена.

— Мэгги, когда мы с Питером Кэррингтоном встречались, чтобы обсудить эту вечеринку, он был со мной сама любезность.

— Ты не говорила мне, что вы с ним встречались.

Почему я утаила это от нее? Наверное, предчувствовала, что она не одобрит мою идею пойти к Питеру Кэррингтону на поклон, а потом, когда он отказал мне, рассказывать уже не имело смысла. Мэгги была твердо убеждена, что Питер Кэррингтон виноват в исчезновении Сьюзен Олторп и что он вполне мог приложить руку к гибели своей жены.

— Может, он и не толкал ее в бассейн, Кей, — как-то раз сказала она мне, — но бьюсь об заклад, если она упала туда у него на глазах, он пальцем не пошевельнул, чтобы спасти ее. Что же до Сьюзен, это он в тот вечер отвозил ее домой. Голову даю на отсечение, она тайком улизнула из дома и побежала обратно к нему, когда ее родители убедились, что она легла.

Когда в 1932 году был похищен ребенок Линдберга, Мэгги было восемь лет, и она мнит себя крупнейшим мировым экспертом не только в этом вопросе, но и в деле об исчезновении Сьюзен Олторп. Еще когда я была совсем малышкой, она обсуждала со мной похищение сына Линдберга, особенно упирая на то, что Анна Морроу Линдберг, мать похищенного малыша, выросла в Энглвуде, менее чем в миле от нашего дома, и что отец Анны, Дуайт Морроу, был послом США в Мексике. Сьюзен Олторп тоже выросла в Энглвуде, и ее отец был послом США в Бельгии. Для Мэгги параллели в этих случаях были несомненными — и пугающими.

Похищение ребенка Линдберга стало одним из самых громких преступлений двадцатого века. Его жертвой был ребенок известнейших людей, и тем не менее в деле оставалось немало вопросов. Каким образом Бруно Хауптманн выяснил, что в тот вечер супруги Линдберг решили остаться в новом загородном доме, потому что их маленький сынишка простыл, а не вернулись в поместье Морроу, как планировали изначально? Откуда он знал, какое окно ведет в детскую? Мэгги усматривала в этих двух случаях несомненное сходство.

— Тело ребенка Линдберга нашли по чистой случайности, — твердила она мне. — Это ужасно, но зато его родные, по крайней мере, до конца жизни не терзались неизвестностью, где и с кем он растет, не обижают ли его. Ведь мать Сьюзен Олторп каждое утро просыпается с мыслью: а вдруг сегодня раздастся звонок от дочери? Случись это с моим ребенком, я бы именно так себя и чувствовала. Если бы тело Сьюзен нашли, миссис Олторп могла хотя бы навещать ее могилу.

Мэгги давно уже не вспоминала о деле Олторп вслух, но я могла поручиться, что если она была в магазине и видела там журнал «Суперстар» с фотографией Питера Кэррингтона на обложке, то непременно купила его. Это объясняло внезапную тревогу, которую вызвало у нее мое признание, что мы с ним встречались.

Я чмокнула ее в макушку.

— Мэгги, я проголодалась. Давай сходим куда-нибудь поесть пасты. Я угощаю.

Когда полтора часа спустя я высадила ее у дома, она, поколебавшись, сказала:

— Кей, зайди ко мне. Я хочу присутствовать на вашей вечеринке. Я выпишу тебе чек за билет.

— Мэгги, ты с ума сошла! — попыталась отговорить ее я. — Тебе это не по карману.

— Я там буду, — уперлась она. На ее лице была написана такая решимость, что спорить оказалось бесполезно.

Несколько минут спустя я ехала домой по мосту Джорджа Вашингтона с чеком в кармане. Причины, по которым бабушка настояла на том, чтобы присутствовать на вечеринке, были мне понятны. Мэгги решила стать моим личным телохранителем на то время, пока я буду находиться под крышей особняка Кэррингтонов.

4