Эта сияющая земля

К изумлению Джоаны в дверях появился Стефен в лыжном костюме:

— Привет, Джо! Я подумал, что это самое лучшее время, чтобы навестить тебя.

У нее вырвался вздох, и она медленно поднялась. Чувства радости и тревоги заполнили ее. Ей даже стало неловко.

— Как ты? — спросила она, совладав с собой. — Для меня не могло быть лучшего сюрприза, чем встретиться с тобой сегодня.

— У меня все отлично. Спасибо за твои письма.

— И за твои. — Она совсем не так представляла себе их встречу. Ей всегда казалось, что они кинутся в объятия друг друга, а вместо этого он был напряжен, как и она. — Что привело тебя в Осло?

— Желание встретиться с тобой. Я уже поговорил с твоим боссом, и он сказал, что ты можешь уйти прямо сейчас.

— О, хорошо.

— На улице ждет такси.

— Не трамвай? — Это была попытка разрядить обстановку, и она слабо улыбнулась. Однако руки ее дрожали, когда она снимала с вешалки пальто и шляпу.

— Не сегодня. — Он помог ей одеться. — Мне нельзя рисковать, потому что могут проверить мои документы.

Джоана с тревогой посмотрела на него.

— Ты здесь без разрешения?

— Так получилось. Я все тебе расскажу, как только мы приедем домой.

Стефен взял ее за руку, и когда они вышли, она увидела прикрепленные к багажнику машины лыжи. Они ехали молча.

Около дома Стефен расплатился с водителем, на крыльце дома отряхнул лыжи от снега, снял ботинки и вошел в дом. Закрыв за ним дверь, она взяла лыжи и поставила их в холле, чтобы они подсохли. Электричество приходилось экономить, поэтому в комнате горела тусклая лампочка.

— Джо! — произнес он хриплым голосом.

Она бросилась в его объятия и уткнулась лицом в его плечо. Они крепко прижимались друг к другу, не говоря ни слова. В эти мгновения она поняла, что, сколько бы ни длилась война, они обязательно должны были встретиться снова. Он нежно взял ее за подбородок и стал страстными поцелуями покрывать лицо, все сильнее прижимая к себе, и они оба поняли, что чувство, возникшее в день их первой встречи, было больше, чем просто взаимная симпатия.

Они прошли на кухню и вытащили из его рюкзака продукты, которые передала мама Джоаны. Пока она готовила незатейливый ужин, Стефен в одних носках поднялся в свою комнату и нашел пару шлепок.

Затем он спустился вниз, и они стали вспоминать тот день, когда познакомились, как грохотали пушки и взрывались бомбы. Он вышел наколоть дров, чтобы у нее был запас.

— Ты так и не сказал мне, как добрался, — напомнила она.

— Я доплыл на военном корабле из Риндала, с этим проблем не было. А потом ехал на грузовике, который вез продовольствие для немцев в Осло.

— Обратно тебя повезет тот же водитель?

— Нет. Через несколько часов я еду в Швецию.

Ее глаза округлились.

— Я всего лишь хочу присоединиться к Освободительному норвежскому движению, которое сформировалось в Англии. От нужных людей я узнал маршрут, по которому должен следовать на лыжах к границе, в основном, когда стемнеет. Главное — не нарваться на немецкий патруль, а в Стокгольме существует Королевский норвежский легион, который помогает добраться до Англии иногда через Россию и через Средиземное море.

— Но такое путешествие займет несколько недель, а может и месяцев!

Он пожал плечами.

— Это неважно, раз я все равно в конце концов попаду туда.

— Но ты же мог отправиться с западного побережья через Северное море, так действуют те, кто не может по-другому пересечь шведскую границу. Ты так рискуешь. За это время патрули могут остановить тебя много раз.

Он положил руку ей на плечо и пристально посмотрел в глаза.

— Я говорил тебе, я обязательно должен был снова увидеть тебя.

Она покачала головой:

— Ты сумасшедший.

Перед тем как приступить к ужину, она зажгла свечи и поставила их в фарфоровых подсвечниках на стол. Это был символ гостеприимства. По древней скандинавской традиции, в любое время суток на столе должны стоять подсвечники. Стефен выключил свет, и они ели при свечах, тихо разговаривали, но больше не возвращались к обсуждению своих отношений. В основном, он рассказывал ей новости о доме.

Джоана рассказала во всех подробностях, как немцы отобрали у нее машину. Он воскликнул:

— Тебя же могли арестовать! Мне плевать на эту чертову машину, твоя безопасность гораздо важнее. Ради бога, никогда больше не подвергай себя такому риску.

Он вел себя так же, как ее брат. Она улыбнулась и сказала мягко:

— Говорят, что после откровенного разговора на душе становится легче, именно это я сейчас и чувствую.

Его лицо оставалось серьезным, он потянулся и взял ее за руку.

— Мне нужно что-то сказать тебе. Боюсь, это не очень хорошие новости. Речь идет о твоем отце.

Она ощутила, как сжалось ее сердце.

— Что случилось?

Он сильнее сжал ее руку.

— В августе, в тот день, когда Рольф вернулся из Осло после встречи с тобой, твой отец поехал в Алесунд по делам, как раз был день рождения короля. Поэтому он купил красную гвоздику, чтобы вдеть ее в петлицу.

Она округлила глаза и закрыла рот ладонью.

Красная гвоздика. Это был цветок королевского дома.

— И что? — спросила она испуганно.