Эта сладкая голая сволочь

«Если Бог действительно всесильный, а я нахожусь в его обители, значит, среди избранных, почему же он мне не подаст какого-нибудь знака?» – спрашивала я. Монашки уверяли, что знак был, но я из-за неверия не смогла его увидеть. Для меня же это было, как если бы никто мне ничего вовсе не подавал – того, чего не вижу и не чувствую, нет. По природе я была скорее натуралистом, чем одуванчиком.

А я все допытывалась, теперь у самого Бога: «Если избранная не я, то кто же?!»

Не дождавшись ответа и от Бога, я решила строить свою жизнь сама, подручными средствами, а именно своим телом и головой. Что касается тела, то у меня была пара ног, которыми я могла бы убить льва, не то что мужичонку. А что касается головы, то основным ее инструментом был длинный гибкий язык, захватывающий все, включая чужие души, волю и портмоне.

Что будет после, никто не знает, а эту жизнь я проживу на всю катушку. И вообще, не знаю, есть ли Бог, но для его репутации было бы лучше, если бы его не было.

Господь казался мне похожим на мамочку – сотворил, вытолкнул в говенный мир и бросил. Выкручивайся, как хочешь, – что я, что человечество. Но мамочка-то, видно, не очень соображала – ни когда зачинала, ни когда бросала. А Боженька?

И я решила, что мои отношения с ним будут основываться на принципе – ты мне, я тебе.

Мне было полных десять лет, когда я попала к монашкам. Я успела вкусить свободы. Настоящей, полной свободы от всех и всего. И как ни старались воспитательницы, самое большее, чего смогли добиться, – лицемерие стало моей второй натурой. Я научилась правильно говорить и писать, а неправильно думать и делать умела от рождения. Я научилась притворяться так, что мне могла бы позавидовать любая актриса, любой шпион. Нацепив постную физиономию на ангельское личико, будучи хорошей ученицей и послушной девочкой (при моем дьявольском любопытстве), я нацелилась на побег, а не на благодарность или сочувствие.

Сбежала я в день получения паспорта, все-таки оставив полную благодарности записку: «Спасибо за кров и еду».

Не собираюсь зависеть от кого бы то ни было. И подчиняться. Чтобы подчиняться, нужно научиться быть рабом. А мне этого не дано, хотя знаю, что рабу живется гораздо проще и комфортнее, чем свободному человеку (не только в тюрьме).

Мерси, дорогие монашки-извращенки! В мои мозги влезть вам так и не удалось.

О, мои мозги! О, моя каша, которую я проворачиваю и помешиваю огромной ложкой! Я варю блюдо, неведомое и прекрасное. «Молот ведьм» отдыхает, там я не нашла ничего похожего. Жалкие крысиные хвосты, когти черных петухов и пр. и пр. Моя каша круче. Ни в одном компьютере не поместится игрушка, в которую я играю. Черт! Черт! Черт! Нищая старуха, которую на время приютили мои добродетельницы, орала им прямо в лицо: «Не ебите мне мозги! Дайте выпить!»

Они не дали ей ни капельки. Они выебли ей мозги. И она подохла.

Вот что я думаю: мои мозги останутся девственными до моего последнего вздоха. Там варится каша. И только я знаю, каково это, варить кашу из собственных мозгов. И пошли вы все на хрен. Мягко говоря.

Благодарю тебя, Господи, за то, что я умею говорить мягко!

Итак, задуманное следует совершить по-умному, может быть, чужими руками. А это гораздо сложнее. Сложность заключается в том, что будущий сообщник (или сообщница) не должен догадаться, что все задумала и устроила я, а его (ее) использую как инструмент. Мой подельник(ца) должен сам прийти к мысли, что совершить дело – необходимо и что оставить жертве жизнь – преступление большее, чем убийство. Стало быть, надо придумать романтическую легенду с вкраплениями ужаса, это впечатляет сильнее.

Правда, чужие руки тоже опасны – попадаешь в зависимость от сообщника, а значит, оказываешься перед необходимостью убрать его. Выходит, самое лучшее – действовать руками жертвы, доведя ее до того, чтобы она просто не могла жить дальше. А уж в этом я искусница...

У меня очень развито воображение – такое напридумываю...

Люблю, например, чувствовать себя роковой женщиной, джеймс-бондовской подружкой, способной на все... Даже иногда диалоги репетирую, сама с собой, перед зеркалом...

– Съешьте яблочко, – говорит мне какой-нибудь тип, намеченный к уничтожению.

А я ему:

– Из всех сортов яблок я больше всего люблю глазные... Ха-ха-ха...

По-моему, неплохо. У меня таких реплик целый воз и маленькая тележка...

Ведущие идиотских ток-шоу могли бы у меня поучиться. А то сведут вместе дураков и не знают, как заткнуть им рот в нужных местах.

И еще я умею гадать и предсказывать судьбу. Но не по линиям руки, как все эти хиромантки-самозванки, а как настоящий АНАЛитик – по складкам, кольцам и лучам вокруг анального отверстия. И здесь мне нет равных. Только покажите...»

Так...

Посмотрим, что я набредил...

Перечитал написанное. Начало ничего себе. Теперь нужен примерный план и название позаманчивей...

Может быть, «Негодяйка»? Или «Исповедь дрянной девчонки»? То и другое уже где-то было... Может, просто – «Женщина с дурными намерениями»? Звучит двусмысленно, в меру игриво и вполне продажно.